Еврейские литературные сказки - [6]
Завершили «И пусть дарует тебе» — въезжаем в лес. Тогда-то лес на все пятнадцать миль тянулся… Шлях широкий, гладкий как скатерть. Затянули «Элийогу»… Напев все громче и, ясно видно, до того нравится звездным небесам, что даже звездочки пританцовывают. Старые ели — справа и слева — вздрагивают как во сне и осыпают нас снежинками, ну точь-в-точь как молодоженов — хмелем. Иногда вспорхнет разбуженная ворона, метнется прочь с криками и нет ее… Иногда проснется целая стая маленьких птичек, и фью, фью, фью — подхватывают напев, подпевают… И вот заканчивается «Элийогу», а вместе с ним и лес, снова простор, и видна вдали деревня, а перед ней большой дом — та самая корчма. Узнаём корчму и деревню, значит от города уже пятнадцать миль! Но об этом речи нет. Все уже привыкли к «скачкам дороги» во время прогулок.
— Стой! — велит Бал-Шем.
Останавливаемся.
— Здесь, — говорит он, — подождем немного.
Подождем так подождем. Кто-то спрыгивает с саней — ноги размять.
Вдруг слышим: топот копыт по снегу все ближе и ближе. Смотрим: конь, запряженный в санки. Ближе — видим: двое в санях. Меховая шапка и платок. Хотят они мимо проехать — Бал-Шем их останавливает.
— Послушай, парень! — говорит, но без гнева, даже с улыбкой. — Как же это парень с девицей ночью одни катаются?
Парень всматривается, кто это его спрашивает. И, похоже, видит — кто. А может, по голосу понял: не простой смертный.
— Мы жених и невеста, ребе!
— Это я знаю… Но до хупы и кидушин…
— Хозяин прогнал нас, ребе, в чем были. Повезло еще, что сосед-крестьянин сжалился над нами, одолжил коня, сани и тулупы, и посоветовал ехать в Меджибож к ребе, к Бал-Шему… Он мне поможет…
— А Бал-Шем, — отвечают ему все с улыбкой, — к тебе приехал…
Тот ушам и глазам своим не верит.
— Поезжай назад! — говорит Бал-Шем.
— Он прибьет нас… Он сказал…
— Поезжай, тебе говорят!
Поворачивает он и едет обратно. Большие сани — следом… Кто прохаживался, залезают обратно или идут остаток пути пешком…
Не успевают маленькие сани подъехать к корчме, выбегает арендатор с жердью…
Окликают его из больших саней. Видит арендатор толпу, и кричит сердито:
— Бродяги пожаловали! Езжайте дальше! Есть нечего, пить нечего, ночевать негде! Пошли отсюда!
И бежит назад, хочет ворота запереть.
Здоровенный такой разбойник: плечи, ручищи, да еще жердь в ручищах. Но у нас-то есть Василь, да и мы помогаем… Через минуту все в корчме.
— Ночевать, — говорит ему Бал-Шем, — мы тут не будем, еду и питье мы, слава Богу, с собой привезли. А ты поищи, найди и зажги побольше свечей…
Разбойник ворчит что-то себе под нос, но слушаться — слушается. И вот уже горят несколько свечей в бронзовых подсвечниках.
— Постели-ка скатерть!
— Пусть он стелет! — бубнит разбойник и сверкает глазами на парня, которого прогнал.
— Ты его слуга! — кричит ему Бал-Шем.
Впервые, наверное, слышим, как он кричит. И это действует. Арендатор сразу сникает, горбится, весь как-то съеживается и снова становится слугой. Идет и приносит из другой комнаты скатерть.
— Есть у тебя палки? — спрашивает Бал-Шем.
Тот отвечает уже как слуга:
— Растопить печь или плиту?..
— Палки не для того, чтоб топить. Принеси четыре ровных палки…
Тот приносит.
Говорит Бал-Шем сойферу:
— Достань ксуву и впиши имена жениха и невесты…
И потом:
— Пусть кто-нибудь сделает из скатерти и палок хупу.
Сойфер пишет. Хупу делают. И вот уже жених и невеста стоят под хулой. Бал-Шем произносит по порядку кидушин… Мазл-тов, мазл-тов! Все садимся за мелавемалку, которую ребецин и Годл тем временем достали и накрыли на столе…
Едим, пьем, подпеваем… Бал-Шем провозглашает:
— А теперь свадебный подарок! Гости-то у хозяев общие, сразу и со стороны жениха, и со стороны невесты.
Он улыбается и продолжает:
— Я со своей стороны даю молодым корчму в аренду!
— Корчма моя! — вспыхивает бывший слуга.
— Болван ты и злодей в придачу! Теперь я помещик, и корчма моя, и я передаю ее молодым.
И поворачивается к ребецин:
— А ты, ребецин, что дашь?
Как и другие, ребецин думает, что это все в шутку, только чтобы припугнуть разбойника, и отвечает:
— Если муж — помещик, то жена — помещица, а так как арендную плату (дело известное) помещица берет себе «на булавки», то дарю я им свадебный подарок, арендную плату на вечные времена!
— Если так, — говорит Годл, — если отец — помещик, а мать — помещица, то я — единственная помещичья дочь, и у меня тоже есть право подарить подарок.
— Верно! Верно!
— Я, Годеле, со своей стороны дарю им триста ведер водки.
— Рабойсай, благословим!
Благословляем, думая, что в шутку.
После благословения Бал-Шем говорит молодым:
— Теперь вам можно ездить вместе. Куда вы хотите ехать?
— У меня неподалеку дядя живет, в лесу… Смолокур…
Улыбается Бал-Шем и говорит:
— Человек идет, а Господь ведет… Езжайте на здоровье. Но остатки трапезы возьмите с собой вместе со скатертью. Самое главное, не забудьте недопитое вино. Оно вам пригодится…
Такая вот история. Уезжают санки в одну сторону, а мы, на больших, в другую, обратно в Меджибож… Не иначе опять будет «скачок дороги». Уже сидя в санях, оборачивается Бал-Шем к арендатору:
— А ты, разбойник, должен покаяться! Из корчмы будешь изгнан, станешь странником, станешь «справлять изгнание». Потом Господь тебе поможет, и ты придешь ко мне после покаяния… Трогай, Василь…
Ицхок-Лейбуш Перец — великий классик еврейской литературы. Исключительно яркая личность, крупный писатель-мыслитель, активный общественный деятель, Перец оказал огромное влияние на развитие еврейской литературы и всей еврейской культуры дооктябрьского периода. В настоящее издание вошли избранные произведения И-Л.Переца.
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.