Еврейская тетрадь - [2]

А тут паши, стирая пот с лица,

Нелегкий хлеб земной свой добывая,

Как это горько - быть детьми творца

И изгнанными быть отцом из рая.

Храня о райских днях воспоминанья,

Жизнь на земле свой начинала ход

Там, где в трудах идет за годом год

И где изгнанье - плата за познанье.

Каин и Авель

В минувшей трагедии давних времен

Так много трагедий зачато:

Был Авель-трудяга и тих, и умен,

А Каин завидовал брату.

И был за труды Авель Богом любим,

А Каин отвергнут за зависть,

"Ну разве ужиться нам рядом двоим?"

Подумал завистник-мерзавец.

Та тайна известна ему одному,

Никто ничего не заметил.

"Не знаю, ну разве я сторож ему"

Он Богу о брате ответил.

Наш мир вечно рядом с бедой и виной,

Зачем же порой забываем,

Что зависть живуча, и ею одной

Мы братьев своих убиваем.

Хам

Был Ной заслуженный старик,

Он род свой спас от вод потопа,

В трудах-заботах жить привык,

Немало по земле протопал.

Всего, что мог, добился сам,

Пустого не терпя бахвальства,

А сына Ноя звали Хам,

И он был склонен к зубоскальству.

Старик-отец в шатре уснул,

Работой и вином сраженный,

И ветер покрывало сдул

С телес, устало обнаженных.

А Хам дал волю языку,

В издевках изошелся прямо,

Ох и досталось старику

В злом зубоскальстве сына Хама.

Господь явил крутую власть,

Но гнев его забыт с веками,

И хамы вновь смеются всласть

Над утомленными отцами.

Вавилонское столпотворение

Язык был единым и очень простым,

Для жизни его всем хватало,

И все его, в общем, считали своим,

Другим не заботясь нимало.

К чему знать другие, коль этот хорош

И прост, и знаком, и удобен,

А что коль своим заниматься начнешь

И будешь к нему неспособен.

Единый язык и единый народ,

К тому же идет "стройка века".

Соседа сосед с полуслова поймет,

Поймет человек человека.

Для жизни и стройки хватает вполне,

А песни по-своему пойте,

Была бы понятною, как на войне,

Команда единая: "Стройте!"

Пойдете вы по миру в ста языках,

А так все и сыты, и пьяны...

Но люди хотели витать в облаках,

Гордыней своей обуяны.

Ну кто же осудит зарвавшихся их,

А время все ходит по кругу,

И люди на сотнях наречий земных

Все что-то толкуют друг другу.

Рожденный в рабстве

(Исход из Египта)

Рожденный в рабстве, будет жить рабом,

И будучи отпущен на свободу,

Вначале возликует, но потом

Проявит свою рабскую природу.

Он будет помнить сытость рабских лет,

Считая волю тяжкою заботой,

Страшась ее, он ей заявит: "Нет!"

И вновь займется рабскою работой.

Безверие, к которому привык,

В душе своей как веру он взлелеет.

Ваал ли чуждый, золотой ли бык

Над ним едино власть свою имеют.

Зато готов привычно он восстать

Во гневе против давших избавленье

И увести, и в рабство вновь продать

За ним идущих в рабском исступленье.

"Рабами были, ими и умрут"

Так испокон веков велось на свете.

Умрем и мы, но в новый мир войдут

Рожденные в свободе наши дети.

Аврам

Аврам халдеем был рожден,

Аврам евреем не был,

Но край родной покинул он

По повеленью неба.

Он шел неведомо куда,

Он износил одежду.

В пути ждала его беда,

Но он питал надежду.

Сквозь жар пустынный он шагал,

Сквозь выжженные степи...

А Ур халдейский угасал

И превращался в пепел.

Аврам халдеем был рожден,

Но стал "иври", евреем,

И волей неба был спасен

Со всей родней своею.

И повторялось так не раз,

Что по веленью Бога

Вдруг открывалась в трудный час

К спасению дорога.

Чего, скажи, евреи вдруг

В поход засобирались?

Еще пируют все вокруг,

И яства не кончались.

А просто чувствуют они

Сквозь горькие сомненья,

Что сочтены уж Ура дни,

Грядут развал и тленье.

Уже давно Аврама нет,

И вымерли халдеи,

Но волей Бога в белый свет

Опять идут евреи.

Жена Лота

Да, трудно праведником слыть,

О Боге непроста забота,

Но все-таки труднее быть

Женою праведника Лота.

Ему награда по трудам,

Не будет Богом он обманут,

Но что награда эта вам,

Коль вас места родные тянут.

Пусть даже прокляты в грехе

И гнева божьего достойны,

Но как от них вам вдалеке

Быть равнодушной и спокойной.

Так неразрывна эта связь,

Что даже зная наказанье

И гнева божьего боясь,

Все ж оглянетесь на прощанье.

И в дальнем далеке потом,

Хоть сведены с минувшим счеты,

Все стынет соляным столпом

Супруга праведника Лота.

Иаков

Судьба не подавала добрых знаков,

Ее он снисхождения не знал,

Но уж таким был праотец Иаков,

Что от судьбы он милости не ждал.

Все брал он сам - и право первородства,

И отчье покровительство, и жен,

И даже в схватке с Богом превосходство,

Не зря был Богоборцем наречен.

Был наречен Израилем навеки,

И в имени своем навеки стал

Знаменьем божьей силы в человеке

И в Боге человеческих начал.

Народ мой - богоборец и воитель,

Не признающий рока и судьбы,

Звездой надежды над тобой в зените

Шестиконечник веры и борьбы.

Ты, жертвы неизбывные оплакав,

Не забываешь, как в изломе сил

Боролся с Богом праотец Иаков

И в этом поединке победил.

Валтасаровы пиры

Все в этом мире до поры,

Что свято и что клято.

И Валтасаровы пиры

Кончаются когда-то.

Еще хмельной туман густой

Колышется, не тает,

А кто-то мудрый и простой

Уже грехи считает.

И строчек огненная вязь

По душам и по стенам:

"Опомнитесь, омойте грязь,

Очиститесь от тлена!"

И к тем, кто дожил до утра,