Еврейская нота - [22]

И одновременно возникает и проявляется чувство некоего стыда и позорности: ты не поднимал здесь страну на голой пустыне, не воевал за нее, не противостоишь целому миру, ты даже сейчас не живешь в ней, не разделяешь ее судьбу, ее опасности и риски.

И становится яснее и отчетливее гордость за эту страну — Эрец Исраэль, Израиль — которой хватает мужества, таланта и сил возродиться и жить, побеждать в войнах, растить сады и создавать современную промышленность.

Три танкистки

Для понятности:

Был выпуск из танковой учебки, а на него пускают родителей. И одна знакомая знакомого, русская же, в смысле из Советского Союза, протащила меня с собой — как папу, в смысле своего мужа. Посмотреть. Документов у меня не спросили.

Рядом с частью танкодром, и командование устраивает выпускную сдачу вождения. И танки — «СуперШерман», «Меркава 1» и «Меркава 2» — по одному проходили дистанцию: неслись по пыли, прыгали с горки, вползали на эскарп, преодолевали траншею и ползли по узенькому мостику. Потом наблюдатель объявлял время и очки, зрители аплодировали, и экипажи менялись.

Среди наблюдателей был приглашенный американский генерал. В это время Израиль решал: купить у США «Абрамсы» или выпускать свой «Меркава 3». И два этих «Абрамса» были видны в ряду танков в парке. Их тут испытывали и обкатывали для местных условий.

И генерал попросил командира учебки показать, как они владеют «Абрамсами», а то что ж стоят.

Минут через пять, дистанция освободилась, вылетел из парка «Абрамс». Он пер, как пришпоренный. Хвост пыли до неба, с горки слетел так, что земля вздрогнула, вскарабкался и запрыгнул на эскарп, через мост рванул не сбавляя, юзом вошел в вираж — и у финиша осадил, ткнулся вперед на вставших гусеницах.

Генерал одобрительно покивал, улыбнулся и выразил желание поблагодарить экипаж. Командир приказал в микрофон.

Танк, шестьдесят тонн горячей брони, тихо свистя турбиной пополз и встал без пыли перед начальством. Люки открылись, и на песок спрыгнули три веселые девочки, шпингалетки по полтора метра. Они подбежали, вытянулись и отдали честь.

Слушайте, генерал заплакал.

Память и благодарность

Только в Израиле День Победы отмечался 9 Мая. Не 8, как на всем Западе. Ветераны надевали награды и выходили на улицы. И были тех ветеранов многие десятки тысяч. Им дарили цветы, с ними шли семьи. Такие парады проходили во всех городах, и колонны несли советские и израильские знамена. Звучало «Прощание славянки» и «Ярость благородная». Встречи и объятия, воспоминания и слезы, выпивка после окончания.

Советская Родина лишала их гражданства, называла предателями, приказывала сдать награды. Ордена вывозились украдкой, мимо закона.

Это их Советская Родина клеймила врагами и отщепенцами. Это их стремились уничтожить «наши арабские друзья». Друг Гитлера муфтий Иерусалима. Уничтоживший всю компартию Египта Гамаль Абдель Насер. Милые арабские лидеры, спецслужбы которым создали после 2-й Мировой специалисты из Гестапо и СС, тысячами бежавшие на Ближний Восток и нашедшие там себе применение.

Это для уничтожения ветеранов Войны и их семей Советский Союз привез арабам тысячи танков, самолеты и зенитные комплексы, миллионы автоматов, мины и артиллерию. Для их уничтожения были посланы советские летчики и ракетчики, инструкторы и минеры.

Что плохого видела Россия от Израиля? И что хорошего — от Сирии, Египта, Иордании и Ирака? Такая любовь.

Гиват Шауль

Для моих родителей вопрос отъезда из СССР никогда не стоял. Они родились в 1925 году, были пионерами и комсомольцами, отец надел погоны в 1942 и снял в 1976, — они были советские люди.

В 1991 советская власть кончилась. Кончился Советский Союз, и кончилась КПСС, а в партию отец вступил в 1944. Белоруссия, где он, ленинградец, закончил службу и вышел в запас, стала независимой страной. Как-то на их дверях нарисовали свастику. Это повторилось.

В семьдесят отец заболел раком. И тогда они уехали в Израиль. Лечиться. Уехали поздно.

После его смерти мать осталась там. И в свой срок ушла к нему.

Они лежат на кладбище Гиват Шауль. На Хар ха-Менухот — Горе Упокоения, над Иерусалимом. Их могилы на самом краю террасы, в головах бросает короткую тень кипарис, а впереди и внизу, на западе, простор и выжженные холмы.

Раз в несколько лет, бывая в Израиле, я приезжаю туда. И делаю все, что делают дети на могилах родителей. И по древнему обычаю пустыни кладу камушки в знак свидания. Но не по одному за себя, а от всех родных, что еще остались.

Никто никогда и подумать не мог, что так сложится. Теперь здесь.

Ион Деген

Когда мы познакомились, ему было уже хорошо за восемьдесят.

Ион Деген после отъезда в Израиль был вычеркнут и забыт в СССР. О нем, ветеране войны, танковом асе и авторе знаменитых стихов, вспомнили через треть века, в 2010-х. Евтушенко, составляя свою беспрецедентную по охвату и подробности «Антологию русской поэзии» в пяти томах, нашел адрес и приехал к автору легендарных строк «Мой товарищ, в смертельной агонии не зови понапрасну друзей…».

В июле 1941 шестнадцатилетний Ион Деген, вчерашний девятиклассник, становится бойцом истребительного батальона, потом командиром взвода и роты ополчения, потом от роты остается два человека. Не раз тяжело ранен, был стрелком, разведчиком, командиром отделения разведки, танкистом, командиром танка, танкового взвода, командиром танковой роты. Уничтожил 12 танков и четыре самоходки немцев: «Тигр», «Пантеры», «Фердинанд». Дважды представлен к Герою Советского Союза — не получил из-за крутизны характера в отношениях с политорганами. Комиссован по инвалидности после тяжелейшего ранения весной 1945.