Еврей в хорошем смысле этого слова - [14]

Вообще-то, у студентов практически каждого института была своя пивнушка. Так у «электриков» и «торгашей», то бишь у нас со Славой, – это была «Шайба». У «строителей» и «связистов» – бар «Восход». Он считался самым элитным, так как в нем были сидячие места и… кружки, тогда как в «Шайбе», начиная курса с третьего, все пили из пол-литровых банок (зато в общагах почти в каждой комнате был набор этих самых кружек). У «железнодорожников» и «медиков» была «Мантышница» – совершенно мерзкий павильон, зимой к тому же с абсолютно жёлтым снегом вокруг. У «университетских» в академгородке было кафе «Поганка», названное так из-за того, что здание снаружи напоминало гриб. Вот, кстати, «педагоги» оказались в этом плане обделены, у них подобных заведений я что-то не припомню. Но Сёма на эту тему особо не переживал, и вы сейчас поймете почему.

Часто посещать такие заведения было накладно, поскольку пиво там стоило дороже раза в полтора, а то и в два, разливного пива. И вот его-то студенты в основном и потребляли. Брали его либо в трёхлитровые стеклянные банки (таким образом, у нас уже тогда было «баночное» пиво), либо в десятилитровые канистры, которые были большим дефицитом и которые мы всеми силами стремились достать. Чаще всего канистры у нас были из полипропилена, но гораздо большей популярностью и уважением пользовались металлические, в которых пиво не приобретало «пластмассовый» вкус. К тому же после долгого употребления канистры сплав, из которого они были сделаны, натуральным образом растягивался из-за постоянного давления газиков в пиве. В результате емкость её увеличивалась на один, а то и два литра. Такие канистры в наших общежитиях «не задорого» давали напрокат.

А вот употреблять этот волшебный напиток нам зачастую было негде: дома – родители, в общагах – «хвосты». И тогда мы шли куда? Правильно, в баню. Спасибо Эльдару Александровичу, который дал нам отличную подсказку своим фильмом. В итоге 31 декабря случалось у нас чуть ли не каждую неделю, благо было это не очень накладно, билет стоил копеек двадцать, а литр разливного пива – тридцать. Так вот, баня эта была в 5 минутах ходьбы от корпуса, где учился Сёма. Очень, как вы понимаете, удобно: поучился, пошёл помылся, ну и, соответственно…

Норма обычно была такая: либо трёхлитровая банка на человека, либо десятилитровая канистра на троих. Надо сказать, что нашими масштабами мы быстро завоевали уважение взрослых мужиков-завсегдатаев, которые зачастую приходили сюда за тем же самым – выпить и поговорить. Однажды мы так увлеклись этими двумя процессами, что забыли помыться. Или это было не один раз… Но вот как-то раз, не помню по какой причине, мы пришли в баню без пива, только с морсиком. И вот после очередного захода в парилку сидим мы, значит, отдыхаем, выпили по стаканчику морса, и тут Сёма решил ещё немного себе налить. А я, уж не знаю почему, то ли в шутку, то ли морса жалко стало, и говорю ему: «Ты что, нельзя много жидкости в бане, сердце посадишь». Сёма так и замер со стаканом у рта. Через секунду раздалось ржание Славика: «Ага, как по три литра пива выпивать – это для сердца полезно, а второй стакан морса – смертельно».

Так или иначе, этой любви мы верны по сей день. И сейчас каждый из нас троих больше всех нетрезвых напитков любит именно пиво. Славик, правда, так же сильно любит (или делает вид, что так же сильно) еще и дорогие сухие вина. А Сёма всем говорит, что он пьёт теперь только настоящее импортное пиво… Но трёхлитровая запотевшая банка с «Жигулёвским» навсегда осталась одним из символов нашей молодости.

Глава пятая, в которой мои друзья едут через полстраны, а в итоге оказываются на Черном море

В последние годы в нашей стране снова становится популярной практика студенческих строительных отрядов. Очень, на мой взгляд, полезное дело, дающее молодёжи возможность легально зарабатывать. В нашем студенчестве это мероприятие было, так сказать, добровольно-принудительным, но очень многие ребята ездили в стройотряды регулярно, а некоторые, согласно легендам, даже умудрялись заработать в них на автомобиль «Жигули», правда, неновый.

Самым популярным местом работы был, конечно, БАМ – Байкало-Амурская магистраль. Там и романтики было по горло (из одних только песен о БАМе можно нехилый концерт составить), и платили хорошо. Однако наличие слова «строительный» в названии кампании не означало, что все что-то обязательно строили. Очень экономически выгодным считался, например, «проводниковый» вариант, когда студенты работали в поездах на самых разных направлениях. Короче, и послать могли куда угодно, и делать, соответственно, заставить тоже что угодно. Так и мотались по всей стране из края в край тысячи парней и девушек, закрывая своими молодыми телами дыры плановой социалистической экономики. (Не надо забывать, что каждый сентябрь толпы этих же студентов отправляли в колхозы и совхозы на уборку всего, чего ещё можно было убрать. Но это уже было абсолютно бесплатно, то есть даром.)

И вот в пединституте после второго курса случается набор в стройотряд не куда-нибудь, а… в Краснодар, как было туманно объявлено – на яблоки. А ввиду того, что бурного ажиотажа по поводу «поехать туда» среди будущих педагогов не случилось, тем, кто уже записался, было разрешено пригласить добровольцев из других ВУЗов. Сёма, само собой, тут же охватил нас со Славиком. Но у меня опять были какие-то спортивные сборы, и я не смог (о чем в очередной раз жалел страшно). В итоге мои друзья поехали вдвоём, то есть не совсем вдвоём, конечно, но из парней были только они, зато девчонок хоть отбавляй.