Евреи в тайге - [32]
Это были пока только приготовления. Хозяйка суетливо расчищала место для молящихся, — она отодвигала стулья, убирала лежавшие на них вещи — какие-то подушки, перины. Когда приготовления были окончены, на стол положили молитвенник, и один из евреев взял на себя роль священнослужителя. Он стал громким голосом и нараспев читать молитву насчет «сынов праха, пребывающих во тьме и тени смертной», а также насчет «безрассудных, которые страдают за беззаконный путь свой и за грехи свои». Я и сам был вполне подходящий объект для такой молитвы: путь мой порядочно беззаконен, и за грехи свои я тоже перехватил немало.
Я смотрел по сторонам. Изба была ничего-себе изба, вполне просторная и крепкая, сложенная нето из лиственницы, него из кедра.
В апреле этого года кучка евреев вышла из Тихонькой и пошла степью, лесом, болотом, опять степью и болотом и пришла в тайгу. Туг был намечен участок для постройки села. Евреи стали рубить гигантские деревья, которые никогда не слышали шороха человеческих шагов. Они вырубили деревья, выжгли лианы и молодняк и стали строить дома. В тайге, где еще вчера только звери строили свои берлоги, евреи построили сорок человеческих домов. Эти дома стоят в два ряда, образуя правильную линию, первую правильную на этой земле, с тех пор как эта земля существует.
Молившиеся были одеты по-праздничному. Один был в пальто, потому что у него нет приличного костюма. Другой был в пиджаке, но без воротника и галстука. Третий был просто в чистой рубашке. У того, который исполнял обязанности священнослужителя, висела на животе через весь живот цепка для часов. Она была медная, но блестела прямо как золотая. Он был портной из Одессы, с Молдаванки, — я узнал это впоследствии. У него была тощая фигура и впалый живот. Он пел молитвы фальцетом. На высоких нотах он вытягивался на носки и выводил трели, нажимая себе большим пальцем на кадык, как это делают в местечковых синагогах бродячие канторы.
В углу, в стороне сидела молодая девушка в красном платочке. Она сидела в сторонке, а когда молитва развернулась, она встала и вышла: ей нечего здесь делать. Ей вообще не нужно десяти евреев в летах. С нее вполне довольно одного молодого. Молодой ждал под окном и делал знаки. Я видел, как они пошли в лесок; я тоже думаю, что там лучше можно поговорить.
Евреи в Вальдгейме выкорчевали за летний сезон сто шестьдесят пять гектаров тайги. В это воскресение они успели выкорчевать для аэроплана «Биробиджан» один гектар. Корчевание идет вручную. Те девять, которые стояли нахохлившись под талесами и раскачивались, тоже целый день проработали корчевальными топорами.
«Слушай, Израиль! Господь бог наш есть господь единый! Он бог наш, он отец наш, он царь наш, он освободитель наш».
Евреи приехали в Вальдгейм весной. Они подошли к тайге, которая гудела, и дохнули на нее горячим дыханием людей, которые хотят жить и трудиться. Они приехали за десять тысяч километров, из голодных местечек, из бывшей черты их оседлости, которая осталась чертой их нищеты; они одолели традиции поколений, и расстояние, и тайгу, и построили себе селение, и живут, и корчуют старые пни, и обрабатывают землю. Слушай это, Израиль! И не-Израиль тоже слушай хорошенько!..
В углу стояли два дробовика, примерно, двадцатого калибра. Здесь, на Амуре, у всех этот калибр, а я его не люблю: слишком, все-таки, мелкий.
Кантор смолк и закрыл книгу. Молящиеся стали складывать талесы и шаркать стульями. Молитва кончилась.
Кантор подошел ко мне, спросил, кто я и по какому делу явился. Мне не дали ответить. Знакомый колонист, изрядный шелопай, пришедший в эту минуту звать меня ужинать, сказал:
— Этот человек приехал на белой лошади, как сказано о Мессии. У него даже была в руках большая труба. Потребуйте у него документы— и вы узнаете новости.
Это рассмешило не всех. Кантор с Молдаванки сказал:
— Пусть этот человек не Мессия. Но он приехал на белом коне как раз во-время и принес нам благую весть.
Его талес был сложен, и он протянул мне длинную костлявую руку. Не сгибая пальцев, он потер своей ладонью о мою и сказал:
— С приездом!.. Вы принесли нам…
Шелопай перебил:
— Он принес нам стенгазету, и вы там завтра прочитаете за таких опиумов, как вы!..
Он бросил на него взгляд, полный неподражаемой насмешки, повернулся на каблуках и вышел.
На следующий день был Иом Кипур, судный, день, день поста и молитвы.
В этот день на небесах, в закрытом заседании, без участия сторон, слушаются дела о земном поведении сынов Израиля.
Многие из них чувствуют себя погано. Они постятся, молятся, клянутся, что больше не будут, и суетливо бегают по синагогам и молельням, — там кулуары небесного суда, — все-таки ближе.
Мне хотелось знать, состоится ли молитва и сколько соберется народу. Но такие вещи надо подсматривать из-под шапки-невидимки. А то вот появился я на селе с аппаратом, и все стали приставать ко мне:
— Снимите нас на корчовке!..
Бывшие портные, маклера и меламеды высыпали в праздник с громадными корчевальными топорами. Мы пошли в глубь леса, и люди взялись за работу, а я их снимал.
После съемки ко мне подошли двое:
— Пойдем позавтракаем! Выпейте стакан молока!
Автор настоящего сборника Виктор Григорьевич Финк принадлежит к старшему поколению советских писателей Он родился в 1888 году, получил высшее юридическое образование в Париже, Из его произведений наиболее известны переведенные на многие иностранные языки автобиографический роман «Иностранный легион», «Судьба Анри Ламбера» и «Литературные воспоминания».Во время Великой Отечественной войны В. Финк был корреспондентом газеты «Красная звезда».
В повести «Иностранный легион» один из старейших советских писателей Виктор Финк рассказывает о событиях первой мировой войны, в которой он участвовал, находясь в рядах Иностранного легиона.Образы его боевых товарищей, эпизоды сражений, быт солдат — все это описано автором с глубоким пониманием сложной военной обстановки тех лет. Повесть проникнута чувством пролетарской солидарности трудящихся всего мира.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.