Евреи в Русской армии и унтер Трумпельдор - [3]

Приказ 16 июня 1845 г. по Морскому ведомству запретил определять евреев в ластовую роту и нестроевые мастеровые Гвардейского экипажа и служительские команды морских учебных заведений, департамента морского министерства и зданий Главного адмиралтейства. Как видно, эти ограничительные меры вызывались недоверием высшего начальства к моральным качествам солдат-евреев. Так, еще в указе от 20 апреля 1837 г. о непринятии евреев в карантинную стражу говорилось, что в стражу часто назначаются нижние чины, которые «по ненадежному поведению и дурной нравственности, оказываются для службы сего рода совершенно не соответствующими», а посему Высочайше повелевалось, чтобы в стражу «не назначались молодые люди, а тем менее рекруты, люди дурной нравственности и нижние чины из евреев».

Судя по всему, личное отношение Императора Николая I к евреям-солдатам было достаточно неприязненным. Так, в 1832 г. он разрешил производить солдат-евреев в унтер-офицеры «лишь за отличия в сражениях против неприятеля». В 1837 г. комитет министров хотел разрешить право жительства в городах Николаеве и Севастополе престарелым родителям евреев-матросов, отбывавших там службу, на что Государь положил резолюцию: «Дозволять одним вдовым матерям». Тем не менее, Государь пользовался каждым удобным случаем, чтобы увеличить число еврейских солдат в Русской Армии.

Когда в 1841 г., в виду проектировавшегося «разбора» (разделения) евреев на «полезных» и «неполезных», Еврейский Комитет предложил брать с признанных «неполезными» евреев «рекрут втрое более противу обыкновенного», Государь счел «тройное число недостаточным, полагая возможным взимать рекрут впятеро против обыкновенного набора». С этой же целью евреям-солдатам было разрешено вступать в брак (если у них рождались сыновья, их зачисляли в кантонисты).

В 1838 г. комитет министров вошел с представлением о разрешении проживать в столице до достижения совершеннолетия матроса-малярного мастера второго рабочего экипажа еврея Маркуса, на что Государь положил резолюцию:

«Согласен, но сыну не иначе, как ежели отец согласен включить его в военные кантонисты, что впредь принять за правило».

В одной сибирской местности евреям было дозволено остаться на поселении по истечении срока военной службы, с тем условием, чтобы их дети были сданы в солдаты.

Несмотря на достаточно тяжелые условия армейской службы, необходимо отметить, что евреи в массе своей отбывали воинскую повинность с усердием и старательностью, удостаивавшихся заслуженных наград. Последнее явствует хотя бы из того, что уже в 1832 г. возник вопрос о производстве евреев в унтер-офицеры (на что Император Николай I и положил упомянутую выше резолюцию «лишь за отличия в сражениях»).

В 1836 г. было издано распоряжение о награждении евреев знаком Военного ордена (солдатским Георгиевским крестом) за боевые подвиги. В 1850 г. было воспрещено производить их за отличие в унтер-офицеры иначе, как с Высочайшего разрешения.

Нет сведений о том, сколько всего евреев было призвано под знамена в царствование Императора Николая I, однако известно, что, вследствие действовавшей в отношении «русских подданных Моисеева закона» большей норме рекрутского призыва по сравнению с остальным населением Российской Империи, еврейские общины («общества» или «кагалы») оказались не в состоянии давать требуемого от них количества рекрутов. С 1850 г. было велено брать, без зачета, рекрут за прежние «рекрутские недоимки», а потому зачастую сдавали в рекруты калек, стариков и детей от восьмилетнего возраста (!). Однако и этого на поверку оказалось недостаточно.

Тогда в 1853 г. еврейским общинам было дозволено ловить у себя в местности всех евреев, не имевших паспортов и принадлежавших к другим еврейским «обществам» и отдавать их в зачет своей собственной рекрутской повинности.

Главам еврейских семейств, кто бы они ни были, предоставлялось даже право самим, без указания кагального начальства, ловить таких «беспаспортных» или «чужих» евреев и сдавать их в рекруты за себя или же за кого-либо из своих сыновей. И началась повсеместная, в местах компактного проживания еврейского населения Империи, ловля беспаспортных евреев (даже получивших особое название — «пойманников»). Некоторые «предприимчивые» отцы семейств, быстро сообразив, что из этого дела можно, при желании, извлечь немалый доход, стали, с целью продажи евреев в другие общины, где требовались рекруты, ловить даже людей, имевших паспорт. Обычно их пускали на постой, после чего, напоив допьяна, выкрадывали и уничтожали их паспорта — и «пойманники» шли в солдаты. Стало даже опасно отлучаться из дома; бывало, что и местные российские власти, из корыстных побуждений, подкупаемые верхушкой общин или «главами семейств», закрывали глаза на эту торговлю «беспаспортными».

Особенно часто эти «ловцы» (или «хаперы» — от слова «хапать»!) охотились за еврейскими детьми. Среди бела дня, хитростью, а то и силой, вырывали их у матерей и продавали под видом «беспаспортных». Естественно, в первую очередь ото всего этого страдали еврейские «капцоним» (бедняки).