Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря - [17]
Вместе с тем, можно утверждать, что далеко не все чекисты-евреи были твердокаменными большевиками. 34 чел. (26,98 %) начинали свой путь в революцию в рядах других партий. 9 чел. (7,14 %) являлись членами Еврейской социал-демократической рабочей партии «Поалей Цион», 9 чел. (7,14 %) – членами ПСР, 5 чел. (3,97 %) – членами РСДРП (интернационалистов), 5 чел. (3,97 %) – членами Украинской партии левых эсеров (боротьбистов), 3 чел. (2,38 %) – членами Бунда, 3 чел. (2,38 %) – меньшевиками, 1 чел. (0,79 %) – Объединенной еврейской коммунистической рабочей партии, 1 чел. (0,79 %) – в Социал-демократической рабочей партии Венгрии; 1 чел. (0,79 %) – в партии левых эсеров-максималистов, 1 чел. (0,79 %) – в партии польских социалистов (девица). Еще 1 чел. (0,79 %) был левым эсером и 1 чел. (0,79 %) – анархистом.
При этом 4 чел. (3,17 %) – М. М. Алиевский, В. М. Горожанин, М. Г. Раев и Н. М. Райский – перед вступлением в компартию сменили две партии, а А. С. Чапский даже три.
Пребывание в других партиях поначалу практически не играло никакой роли для карьеры чекистов-евреев, однако в годы «Большого террора» многим из них припомнили их «националистическое прошлое».
Сигналом для этого стала направленная на места в декабре 1937 г. телеграмма НКВД № 83921 с требованием немедленно пересмотреть все учёты и разработки по сионистам и арестовать антисоветский сионистский актив[111]. Разоблачать «еврейских буржуазных националистов» стали и среди чекистов. Сделать это было несложно, ибо в личных делах многих из них уже имелись нужные сведения. Например, О. О. Абугов указывал в своей автобиографии, что «отец был националистом и всячески старался привить эту идею мне», и что «отпечаток религиозного и националистического воспитания лежали на мне целиком»[112].
Позднее «сионистский заговор» был раскрыт и в НКВД УССР. Его созданию способствовала не только национальность арестованных, но и их прошлое. Тем более, что сам «руководитель заговора», бывший нарком внутренних дел УССР И. М. Леплевский был членом Бунда.
На допросе 22 мая 1938 г. он показал: «…в партию я поступил в 1917 г. с грузом шестилетнего пребывания в рядах Бунда. Иначе говоря, „родимые капли" и следы мелкобуржуазной националистической идеологии давили на меня и после моего вступления в ряды ВКП(б)». Кстати, эти сведения он дал следователям 4-го (СПО) отдела 1-го Управления НКВД СССР – майору ГБ Г. Н. Лулову и капитану ГБ Ю. С. Визелю, евреям по национальности[113].
В дальнейшей судьбе Леплевского евреи из аппарата НКВД и Прокуратуры СССР сыграли решающую роль. Обвинительное заключение на него, составленное 27 июля 1938 г., было согласовано с капитаном ГБ Я. Н. Матусовым (см. биосправку), а утвердили его заместитель начальника 4 отдела 1 Управления НКВД майор ГБ 3. Н. Глебов-Юфа (см. биосправку) и заместитель прокурора СССР Г. К. Рогинский[114].
По иезуитскому замыслу руководства «сионистов» в НКВД, как правило, изобличали чекисты-евреи. Так, особую следственную бригаду НКВД УССР по делам арестованных сотрудников возглавлял старший лейтенант ГБ Д. А. Перцов – мясник и по профессии и, как теперь говорят, «по жизни». Вот показания одной из его жертв – начальника отделения 5-го (00) отдела УГБ УНКВД по Харьковской области 3. И. Щеголевского, бывшего члена ЕСДРП «Поалей Цион»: «Перцов, обращаясь ко мне, сказал, что я являюсь чуть ли не руководителем украинского сионистского центра, а в Харькове – областного сионистского центра, и что в этом меня изобличает целый ряд показаний, и по этому вопросу я должен дать показания. Я ответил Перцову, что я не виноват, что он меня знает по совместной работе с 1932 г. как порядочного человека. Перцов тут же ударом опрокинул меня со стула на пол и стал избивать ногами, а Крюков (лейтенант ГБ И. И. Крюков в феврале – апреле 1938 г. был членом особой следственной бригады по делам бывших сотрудников, – М. Т., В. 3.) взял с подоконника принесенную им дубинку и ею меня избивал[115]. Перцов бил носками сапог по всему телу и когда меня стошнило от побоев, то Перцов начал тыкать лицом во рвоту»[116].
После назначения в апреле 1938 г. заместителем начальника УНКВД по Харьковской области Д. А. Перцов продолжал неистово изобличать «еврейских националистов» и тут. Его очередной подследственный – бывший начальник отделения 3-го отдела (КРО) УГБ УНКВД по Харьковской области Г. М. Дрешер (см. биосправку) – вспоминал: «Перцов перед уходом сказал следователям: «Бейте его смертным боем, пока он не даст всех сионистов, троцкистов, националистов и шпионов в Управлении»[117].
Но главным партийным грехом во времена «Большого террора» было не пребывание в рядах небольшевистских партий, а «троцкистское прошлое», на которое до февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. руководство НКВД нередко смотрело снисходительно.
В 1928 г. был исключен из числа кандидатов в члены партии «за троцкизм» секретарь комсомольской организации Киевского института народного хозяйства С. И. Броневой, старший брат которого А. И. Броневой возглавлял 2-й отдел ЭКУ ГПУ УССР и был единственным человеком, которого председатель ГПУ УССР В. А. Балицкий запросто называл на совещаниях по имени – Саша. «Оппозиционера-троцкиста» не только защитили от преследований, но и устроили на работу в… ГПУ. Позднее С. И. Броневой с гордостью рапортовал о том, что «…работая в ГПУ в Киеве, принимал активное участие в разгроме троцкистской организации, лично арестовывая троцкистов, возглавлявших оппозицию в институте народного хозяйства и втянувших меня В ОППОЗИЦИЮ»
