Евреи при Брежневе - [8]

Есть особая порода людей, которые как-то спонтанно к себе притягивают единомышленников. Не кодлу, не банду, не пьяную компанию формируют, а именно идейных единомышленников. В русской истории было две великих организационных группировки по Духу - «Могучая кучка» и «Передвижники». В «Могучей кучке» вождем-собирателем был композитор М.А. Балакирев. У «передвижников» - живописец И.Н. Крамской. Без таких «собирателей» невозможны крупные духовные прорывы. Они своими действиями определяют стратегию духовного развития на целые поколения.

В русско-иудейском противостоянии тоже спонтанно выявились свои вожди- «собиратели» В «Иудейской партии» начали верховодить популярные Симонов, Чаковский и Шатров; в «Русской» - не менее популярные Ганичев, Прокушев и Зубков. О, как разны были эти фигуры по своему менталитету! Сразу уже по ним одним была видна полярная разность внутренних духовных установок в еврейском и русском лагерях. Все шестеро в творческом отношении примерно одного уровня. Наши Ганичев, Прокушев и Зубков, пожалуй, даже покрепче. Константин Симонов, ловкий армянский еврей-полуграфоман, практически поэт одного стихотворения «Жди меня», написанного в войну. Все остальное очень средне, очень банально. Писал много. Но на поверхностную публику. Александр Чаковский и того слабее -автор слащавых, банальных повестей и нудного романа «Блокада», который ему писала вся «Литгазета».

Но боже, как, пользуясь своим положением, оба раскручивали себя, как заставляли своих единомышленников и, торгуясь, даже врагов писать про них! Как выбивали себе все мыслимые и немыслимые премии! Напротив, три русских богатыря-собирателя были всегда поразительно скромны. Ганичев писал нужные, «просветительские» исторические сочинения. Прокушев и Зубков были крепкими и умными, соответственно, литературоведом и театроведом, ничем не слабее, чем знаменитый музыковед В.В. Стасов в «Могучей кучке». Но себя никогда не выпячивали, говорили группировавшимся возле них и, естественно, горевшим желанием их прославить молодым литературным критикам:

- Зачем про меня? Напиши про Валентина Распутина. Его, его надо поднимать! А еще лучше найди молодое имя - вытащи на свет молодого автора. Это тебе на Божьем Суде сторицей зачтется.

Естественно, кроме «собирателей» были у «них» и у нас свои «теневики». Закулисную игру у иудеев вели их «сборщики» - держатели кассы еврейской взаимопомощи. Вот она знаменитая еврейская бытовая солидарность, у нас такой никогда не было. Да и попробовали бы у нас такую сделать? Много ведь русских людей попадали в беду, затравливались еврейскими лобби, лишались работы, оставаясь без средств к существованию. Но когда мы с моим другом критиком Святославом Котенко дернулись создать такую русскую кассу, на нас обрушилась ГБ: «Вы что, опозорить государство хотите? Вам что, советских профсоюзов не хватает? Подумаешь, евреи! -Они “малый народ». Нацменьшинства тут можно понять, что они собирают черную кассу. А вы - “большой народ”. У вас это будет выглядеть опасной мафиозной группировкой».

Нам любое «финансовое» объединение запрещалось. А вот евреи и на партсобраниях держались всегда «сворой» - мгновенно формировали свое «лобби», забывали про внутренние приязни и неприязни и терзали жертву. Вообще партийные собрания были самой удобной формой для еврейского самоутверждения, словно самой природой созданной для «сворного» манипулирования общественным мнением. Мы, русские, что-то на самом деле пытаемся обсудить, в чем-то разобраться. У нас соборное мышление, когда никого не обижают, всех выслушивают. А евреи? Выдвигают сворой «на верх» только своих, задвигают, дают выговора только «чужим».

Но конкретно о «сборщиках». У евреев многие годы им был Индурский, внешне невзрачный, но умнейший главный редактор «Вечерней Москвы», тесть будущего министра культуры при Ельцине Евгения Сидорова. Бездарного проходимца-зятька, полукритика-полуюриста, вон куда вытащил! Чтобы Кагал заправлял всей русской культурой!

С Индурским я никогда не сталкивался, хотя в его «Вечерке» часто печатался с рецензиями на фильмы и спектакли - активной идеологической «просионистской» позиции «Вечерка» осторожно не занимала, да и под Первым секретарем Москвы Гришиным это было бы затруднительно. А в отдельном еврейском городе внутри Москвы - останкинском Новом Тель-Авиве таким сборщиком был посредственный режиссер, но весьма активный организатор Леонид Пчелкин. Евреи ему поддерживали ореол «гонимого» -его черно-белый троцкистский «ленинский» фильм по Шатрову был положен на полку (хотя выплаты за него все получили сполна). Уже в «перестройку» фильм этот сняли с полки и показали, и все увидели, что это просто троцкистский «капустник» без малейших признаков искусства. Клеймо гонимого «полочника», однако, не помешало Пчелкину много лет переизбираться секретарем парткома. Такая вот вызывающе «протестная» была на ЦТ парторганизация. У Пчелкина был личный особняк аж на Садовом кольце. Генсек такого шика не имел. И деньги умел Пчелкин делать прямо из воздуха. Был, как уже говорилось, паршивеньким, совершенно бездарным режиссером. Но был блестящим сводней для артисточек, мечтавших получить благосклонность телевизионного начальства, чтобы показаться на голубом экране, и этим держал телевидение в своих руках. Умел не мытьем, так катаньем уговаривать «подхалтурить на телевидении» хороших актеров. Те морщились - сниматься у Пчелкина считалось дурным вкусом, его вечно осмеивала пресса. Но он умел выбить непомерно большие гонорары, и многие даже великие не удерживались - решались «подхалтурить» на жизнь у Пчелкина. Он снимал самые примитивные, с неподвижной камерой, как во времена рождения Великого Немого, самые дешевые фильмы-концерты, фильмы-спектакли, но по ведомостям выдавал их за полноценные и дорогие художественные фильмы. Оплата в разы выше, и практически вся себе в карман. В конце жизни он был полуслепой, еле передвигался, но делал себя художественным руководителем, пробивал тему в план и нанимал «кинорабов» попахать за него. Пронзительная по бесстыдству и проходимистости фигура.