Евреи и Евразия - [3]

Принадлежа по национальности к восточному, российскому еврейству, автор этих строк в своих попытках осмыслить значение революции не мог не ставить в центр своего внимания вопрос об отношении к явлению, исполненному высочайшего трагизма для всякого, кто, принадлежа по крови и религиозно-культурной традиции еврейству, в то же время ощущает реальность и неразрывность уз, связывающих его с земным отечеством длинного ряда поколений его предков — Россией, с ее самобытным и оригинальным религиозно-культурным, политическим и житейски-бытовым укладом, с высотой ее дерзновенных взлетов и глубиной ее катастрофических падений, с изумительностью ее покорствующего долготерпения и окаянным безудержем ее безбрежного бунта, с патриархальным добродушием и радушием ее широкого духовного гостеприимства и нечеловеческой жестокостью ее минутных кровавых вспышек.

Явление это состоит в факте повального увлечения огромной, подавляющей части еврейской интеллигенции утопическими учениями современного безбожного и, в конечных устремлениях своих, противокультурного и бесчеловечного социализма и в ее прямом, фанатически-активном участии или сочувствии той грандиозной попытке осуществления его внутренно-противоречивых и несбыточных учений, объектом и опытным полем которой стала в наши дни Россия.

До сих пор мы знаем в зарубежной литературе единственный опыт осмысления этой центральной и наиболее важной области русско-еврейского вопроса нашего времени. Честь первой попытки правдивого и мужественного осознания огромной доли вины еврейской интеллигенции во многих отвратительных сторонах и явлениях русской революции и очерчения размеров этой вины перед лицом как мыслящей части зарубежной России, так и нашей, столь нетерпимой к проявлениям самой умеренной самокритики еврейской интеллигенции, — честь эта по справедливости принадлежит группе еврейских деятелей, исполненных духом истинной и заботливой любви к родному народу и в то же время проникнутых духом высокого и искреннего патриотизма по отношению к нашему общероссийскому отечеству. Мы разумеем здесь И.М. Бикермана, Д.С. Пасманика, Г.А. Ландау и остальных участников сборника «Россия и евреи»[1]; их огромная заслуга состоит прежде всего в той последней, беспощадной искренности, с которой они, ничего и ни от кого не скрывая, набросали правдивую клиническую картину болезненного увлечения еврейской интеллигенции лжеутопической фантасмагорией социального максимализма, соединенного с изуверскими формами отрицания всякой ценности за величайшими, тысячелетними устоями человеческой мысли и делания, увлечения, в своих крайних, но неизбежных последствиях принявшего форму навеки не смываемого позора и греха ее не только перед Россией, но и перед духом и основами нашего же тысячелетнего национально-религиозного учения.

Необходимо, однако, признать, что политическое и литературное прошлое этих деятелей, связанное с устаревшими рационалистическими, западническими и прогрессист— ско-демократическими традициями, помешало им заняться поисками истинных корней еврейскойхоблазненности о революции в духовном содержании самой еврейской интеллигенции с тем пытливым проникновением, которого мы вправе были ожидать от их талантливого и страстного об— личительства.

Бесконечно ниже сборника «Россия и евреи» мы оцениваем и как явление общественной мысли, и с точки зрения заложенных апологетических возможностей самостоятельное выступление Д.С. Пасманика в его книге «Русская революция и еврейство», к которому мы ниже возвращаемся.

С русской стороны до самого последнего времени не произошло никакого выступления по еврейскому вопросу в его современной стадии, которое могло бы претендовать на идейную значительность, выходящую за пределы злободневной газетной полемики или граничащих с психопатией курьезных форм одержимости навязчивой идеей, оставляемых нами здесь совершенно в стороне («Сионские протоколы», «Три столицы» В.В. Шульгина и т. п.). В этом замалчивании трагически-серьезной, истинно-значительной сути вопроса сказалась связанность со старыми, отжившими идеологиями или ложный стыд и «иудейский страх» перед открытыми и определенными высказываниями по действительно весьма сложному и болезненному вопросу.

Не изменило в этом отношении положения и новое сочинение В.В. Шульгина, всецело посвященное еврейскому вопросу. Мы имеем в виду его на короткое время нашумевшую книгу «Что нам в вас не нравится». О книге В.В. Шульгина можно сказать, что из содержания ее нельзя обогатиться никакими новыми или значительными идеями по разбираемому в ней вопросу. Но как это нередко бывает, книга от этого отнюдь не лишается известного значения: как «человеческий документ» и как материал для характеристики незаурядной во многих отношениях личности автора она сослужит еще свою службу будущему историку. Трудно в нескольких сотнях страниц книг уловить хоть какую-нибудь дельную, мужественную и нешаблонную мысль; хоть одну проблему, поставленную с полным уразумением ее государственной, не зависящей от преходящего момента важности. Можно видеть известный трагический надрыв в непрошенном, нарочитом и словесно-невоздержном национальном самоуничижении автора. Но нельзя без отвращения читать юродствующие моления В.В. Шульгина к евреям — оставаться, так и быть, властителями России, но не быть властителями жестокими! Неизмерима глубина ненависти, скрытой под этим верноподданническим признанием, но она есть исключительно дело совести писавшего и не подлежит суду человеков. При всей общеизвестной и многолетней остроте спора В. В. Шульгина с русским еврейством, на этот раз он превзошел самого себя; тем не менее его книга едва ли прибавляет что-нибудь существенное к этим давнишним чертам его общественного лица.