Евпатий Коловрат - [27]

— Иди, друже. Жив будешь, поищи меня. Отблагодарю тебя за верную службу.

Известие о гибели Федора застало князя Юрия Игоревича врасплох.

Еще с вечера, радуясь за родную Рязань, читал он письмо сына из орды, приказал даже готовить посольству торжественную встречу…

Печальная весть скоро облетела все концы русского стана. Князья и сотники съехались к шатру князя Юрия.

Совет князей был недолог. Не успело бледное солнце привстать над мокрой и неприютной степью, как в примолкшем стане затрубили трубы сбора, и скороходы-посыльные побежали от княжеского стана во все стороны, поднимая людей.

Князь Юрий почел за благо увести войско из этих глухих, отдаленные мест и дать бой татарам в пределах Рязанской земли. «Дома стены помогут» — думал он, и к тому же не терял еще князь надежды на помощь Чернигова.

Он приказал войску идти новой дорогой, держась лесной стороны Рясского Поля. Дозорные же и пешие воины-мужики рассыпались по обочью пути, чтобы не дать татарам обтечь русское войско и зажать его в кольцо.

Орда двинулась на Русь широко развернутыми полками, как ходила она всегда азиатскими степями и пустынями. Двигаясь так, она захватывала пастбища для своих стад, опустошала огромное количество городов и селений, пополняя в них запасы продовольствия и пленяя все живое.

Но скоро Батый и его темники отказались от излюбленного приема: перед татарскими полками встали непроходимые леса. Волей-неволей им пришлось втягиваться в одну линию и двигаться по следам русских.

К тому же подвижные отряды лихих обитателей Дикого Поля, отважных ловчих и лучников-мужиков в первые же дни по выступлении орды на лесные дороги напали на передовые татарские части и нанесли им большой урон.

Князь Юрий навязал татарам свою волю, выигрывая тем время и сохраняя силы.

Переход от Онуза-реки через Челновую и Мелкие Рясы к Верде занял свыше двух недель.

Дожди и ледяные ветры заставляли татар и русских рано останавливаться на ночлег и зажигать костры. Иногда с низких волокнистых туч принималась густо падать колючая крупа, леса становились тогда вовсе непроглядными, и русские князья высылали на дозорные заставы двойные смены воинов, опасаясь внезапного нападения врага.

У Рановских Верхов начинались коренные поселения рязанцев. Жители деревень и лесных починков, лежавших на пути движения войска, бросали дома и вливались со своими повозками в княжеские обозы. Многие просили позволения зажечь покидаемые дома, но князь Юрий строго запретил это: лесной пожар сулил неисчислимые бедствия.

Войско обошло Пронск стороной и встало на берегах петлистой Рановы: не дать здесь бой татарам заначило впустить врага в родной дом.

Посланные в Пронск гонцы принесли князю вести о том, что ратные силы с Чернигова не проходили и ни каких посыльных от княжича Ингваря на Рязань до сих пор не было.

Юрий собрал князей-родичей на совет и решительно сказал им:

— Помощи нам ждать неоткуда. Но и не пристало нам казать врагу спину, и оставлять на разоренье наши села и города. Будем биться с татарами тут, на поле за Рановой. Либо ляжем костьми и защитим честь нашу и отчую землю, либо победим.

Князья Олег Красный, Глеб Коломенский, Давид Муромский и Всеволод Пронский, еще молодые годами и не наученные воинскому искусству, во всем слушались старшего в роде князя Рязанского. Не поперчили они ему и на этот раз — ответили:

— Твоя воля для нас — воля отеческая. Будем биться с неверными. А там суди нас бог!

Наутро, не успел еще разгуляться серый рассвет, войско перешло Ранову и на широком поле начало строиться к бою.

Пешие ратники и лучники-мужики принялись рубить деревья и строить завалы, чтобы тут не могла пройти татарская конница.

Между лесом, из которого должны были показаться татары, и рекой лежала круглая излучина с редкими ракитовыми кустами у покрытых тонким льдом озерков. Здесь, на этой излучине, татарские полки принуждены будут волей-неволей задержаться, прежде чем обрушиться на русских, ставших на поле за рекой. Поэтому князь Юрий позвал к себе Давида муромского и указал тому на заречную излучину:

— Встань со своими стойкими муромчанами, там и прими первый удар татарской орды.

У Давида вспыхнули темные глаза и еле заметно дрогнули ноздри тонкого орлиного носа.

— Исполню твою волю, брат.

Юрий посмотрел на него и на мгновенье проникла в его сердце щемящая жалость к этому удалому князю, чей раскатистый смех и зычный голос украшали всегда праздничные пиршества.

— От твоей храбрости и от упорства муромчан будет зависеть исход боя, Давид.

Тот поправил соболью шапку, молча тронул коня и тихо поехал к своим войскам.

Юрий посмотрел ему вслед, вспомнил вдруг сына Федора… Но сейчас же ударил нетерпеливого коня плеткой и поскакал на другое крыло своих полков, где стоял князь Коломенский Глеб. Муромчане — удалые, загрубелые в непрестанных походах, чьи некогда не ржавели мечи — встретили своего князя сдержанным гулом: люб им был молодой Давид своей безбрежной отвагой, веселостью сердца и неподкупностью сердца.

Когда Давид передал своим воеводам и сотникам приказ князя Юрия, многие из этих закаленных воинов опустили буйные головы: принять первый удар врага было для них большой честью, но вместе с ним и смертным испытанием.