Эворон - [30]

— Ты серьезно? — спросил Сережа.

— А хоть бы и серьезно!

— Зачем тебе «москвич»? В деревню ездить?

— С вами, как с людьми, говоришь… Не хотите — не надо.

— Получится надувательство, — сказал Горошек. — Разве нет?

— Где надувательство, где? — Валерку никогда еще не видели взволнованным — даже покраснел. — По закону «гребенка» наша? Наша! Мы изобрели?

— Изобретатель, — сплюнул Греков.

— Ты сколько часов сегодня за станком стоял? — спросил Головков.

— Иди ты со своими вопросиками!

— Ну ответь.

— Восемь, как и ты. Дальше что?

— За что же — пятьдесят норм тебе записать? Устал больше в пятьдесят раз?

— Устал — не устал, это никого не колышет. По закону, пока нет новой нормировки…

Они долго шли молча. Возле общежития Неверов рассеянно кивнул ребятам, только Каткову сказал:

— Ты даешь…

Бате об этом не расскажешь, он ответит — а ты куда глядел, кулачка в бригаде пригрел? Как же все-таки получилось, что пригрел?

Утром в цехе он узнал, что Катков поздно вечером попросил коменданта общежития перевести его в другую комнату. Не стал расспрашивать ребят, что у них там было. Валерку переселили, пустая койка нашлась. Пустая койка не проблема.

Несколько дней бригада работала почти отчужденно, старались не глядеть друг на друга. Не выдержал Неверов — затрубил сбор. Собрались у него дома, Катков не пришел.

— Мое мнение — отнести «гребенку» к чертовой матери в БРИЗ. Не хочу я никаких рацпредложений, — сказал Греков.

— Согласен, — сказал Головков.

— Мотивы отказа? — спросил Неверов.

— У тебя почти высшее образование, — сказал Греков. — Ты и сформулируй…

— Ладно, — ответил Неверов. — Дадут мне по шее.

— За что? Хочешь, пойдем вместе.

— Нет, я уж сам…

Слух о том, что бригада Неверова отказывается внести рационализаторское предложение, переполошил цеховое начальство. Когда он пришел в кабинет к Ивану Семеновичу, там уже дожидались несколько человек, была и Запрягаева.

— Вот здесь сидят, Неверов, твои художества! — сразу же приступила к делу Людмила Парфеновна. — Чуяла я — что-то с гребенкой не так!

Батя сидел подавленный (дома уже был разговор — после него болела голова у обоих). Сергей сказал:

— Получите наши чертежи и расчеты, — он бережно положил на край стола описание «гребенки». — А вот опытный образец.

Иван Семенович облегченно откинулся на спинку стула. Запрягаева достала из кармана халата платок и отерла лоб, улыбнулась.

— Давно бы так.

— Но предложения мы оформлять не будем.

— Что? Вы слышите? Опять начинается…

— Погоди, Людмила Парфеновна, — прервал ее Кочетовкин. — Объясни, Неверов, в чем, в конце концов, дело!

— Сначала у меня вопрос к вам, Иван Семенович.

— Давай.

— Почему на шпиндель отводилось два с половиной часа?

— Да технология, ты же знаешь!

— Но мы показали — можно и за четыре минуты!

Приоткрылась дверь — заглянули Горошек, Греков и Головков.

— Можно войти?

— Погодите там! — крикнула Запрягаева. — Их только здесь не хватает!

Ребята вопросительно посмотрели на Кочетовкина, потом на Неверова и ретировались.

— И что с того, что показали?

— Получается — не та технология.

— Как не та? — искренне удивился начальник цеха. — Если б не ваша «гребенка»…

— Даже Людмила Парфеновна, — негромко ответил Неверов, — даже Людмила Парфеновна поняла, как это просто — «гребенка»… Не так уж трудно было додуматься…

Запрягаева на этот раз не поняла, но на всякий случай нахмурилась. Кочетовкин, подумав, согласился:

— Наверное, не трудно. Технологам.

— Вот! Получается, за их недоделку, за ее устранение нам почет и уважение. За чей-то брак! И даже деньги обещают выдать, можно, например, «москвичонка» купить…

— А почему нет? — спросила Людмила Парфеновна. — Жизненный уровень имеет тенденцию к…

— Не хотим мы такой рационализации — покрывать чужой брак. Заберите «гребенку» на память.

Запрягаева массивно выросла над столом:

— Ты на что, Неверов, руку подымаешь? На рационализаторское движение?

И переглянулась с Кочетовкиным.

Дверь все-таки отворилась, и Головков из коридора пробасил:

— На очковтирательство!

Неверов кивнул:

— Вот, с репликой мы все согласны.

— Кто это мы?

— Моя бригада.

— Из твоей бригады, ходят слухи, — сказала Людмила Парфеновна, — люди бегут. Один из станочников, хороший между прочим парень, пришел, как я слышала, в администрацию с просьбой перевести его в другой коллектив, подальше от Неверова. Мы еще разберемся — почему…

— Катков?

— А ты и не знаешь, что у тебя в бригаде делается, руководитель…

— Я за эту должность не держусь. Могу уступить любому, только скажите.

— Примем во внимание.

— Мой совет тебе, Сергей, — повысил голос Кочетовкин. — Забери бумаги со стола, подготовить чин чином и подавай рационализаторское предложение.

— Цеху не вреди! — добавила, не глядя на бригадира, Запрягаева. — И так отставание по этой позиции, в разрезе новаторов и рационализаторов.

Неверов отрицательно покачал головой.

— Бригада уже приняла решение.

— Мы ведь тебя накажем, — с терпеливой укоризной, как нашалившему ребенку, сказала Людмила Парфеновна.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Сережа помнит — была горечь, долго не выветривался ее гнетущий привкус. Ноги по вечерам не несли домой, не хотелось встречаться глазами с батей. Улыбаться беспечно на молчаливые вопросы Зои Дмитриевны.