Эвиал - [31]

— Поняла? — сказал орк.

Янталь тоскливо кивнула.

— Наврал твой лекарь, как сивый мерин. На всякий случай. Что бы ты по мельниковым ларцам с медяками не лазила. Эльфам от меди ничего не делается. Руки у них только от грязи чернеют, почему они их, чистоплюи высокомерные, и моют по пять раз в день!

Янталь посмотрела в лицо орку.

Видимо, пламя костра отразилось в её глазах, так ярко они полыхнули.

— Есть пора, — пробурчал орк, отводя взгляд. — А в будущем на веру ничего не бери. Мало ли что люди наболтают.

* * *

Ночное небо было бездонно-синим, а холмы под ним — чёрными. Было ясно, и холодные звезды усыпали небосклон.

У лесного озера горел костёр.

Около огня лежала пушистая, почти совсем высохшая химера и молотила печёные рыбьи головы, клекоча от удовольствия.

Сытый орк полусидел-полулежал на поваленной лесине и лениво ковырял щепочкой в зубах.

На поляне перед костром скакала вихрастая дочь эльфа, то вытягиваясь на цыпочках поближе к звёздам, то кружась на одной ноге.

Над сонной гладью разносился её бодрый голос, объясняющий орку:

— А ещё мы, эльфы…

Над Железным Хребтом, возвышающимся за грядой холмов, плыла полная луна…

Михаил Балабин СВЕТЛЫЙ ПРИНЦИП

Факел в поднятой руке — герб Академии Высокого Волшебства.

Гроза пришла с запада. Море Надежд выплеснуло из себя косматую серую тучу, которая к концу дня, наконец, подмяла под себя все небо. Угрюмый клок темноты замер над городом. Внезапно сизая хмарь в небесах побурела, словно брошенный в лужу батистовый платок, и на прикрывшийся тишиной мир набросился ветер. Взмыли, заметались по улицам опавшие листья, заскрипели, закланялись безумной стихии деревья, брызнули во все стороны отломанные ветки, мусор, пыль. Что-то громыхнуло, зазвенело разбившееся где-то стекло, захлопали неприкрытые окна. С воем пронесся по улицам ветер, лихо подхватил брошенную куклу, шляпу с пером, ведро, протащил по мостовой, с гиканьем зашвырнул в какой-то переулок и, крутанув флюгера, ушел вверх.

Грянул гром.

В неистовом танце кружилась по улицам пыльная вьюга, то, затихая, то, вновь обрушиваясь на камень стен. С улюлюканьем врывался ветер в портовый район, бился, натужно раскачивал на волнах неподатливые судна, запыхавшись, скрипел такелажем и, весело подвывая, уносился ввысь. Гремело, грохотало небо, не спеша, однако, обрушиться на землю дождем. Наконец обезумевшему ветру прискучило метаться по городу и он, издав последний вопль, умчался куда-то за серую громадину туч.

Отпрянувшая было духота снова заполнила Ордос. Город замер. Словно крепость перед штурмом закрылся на сотни засовов, прикрылся тысячей ставен, ощетинился поломанными ветками и шелухой от семечек. Город ждал.

И буря пришла.

Снова вдарил гром, блеснула молния, и с неба хлынул дождь. Ветер, решив повторить лихой кавалерийский налет, снова метнулся в бой, порубал, потоптал корявые пальцы деревьев, открывая путь водной стихии, ворвался в переулки Ордоса. Капли, сливаясь в единый поток, разбивались о черепичные крыши, стекали за шиворот чванливым золоченым портовым башням, ручейками неслись по улицам. То тут, то там сверкали молнии, били в изящную мозаику мостовой, косыми росчерками змеились по небу. Радостно хохотал гром.

Гроза молотила город плетью дождя, бросалась горстями молний. Облепленный каплями ветер водяным вихрем пронесся по какому-то переулку, ворвался в центр бури, на площадь черного камня, туда, где оглушенный голосом грома, почти ослепший от бьющих под ноги молний стоял человек в светлом плаще. Ветер отхлестал его по щекам дождем, вцепился в волосы… Неожиданно рука мужчины взметнулась вверх и сжалась в кулак, словно ухватив стихию за хвост. Оторопевший вихрь на миг стих, затем завыл, заметался, вырываясь из цепких пальцев, кинулся куда-то вверх и влево, туда, где в заоблачных высях грохотала гроза…Мужчина засмеялся, прокричал что-то — его слова потонули в раскатах грома — и отпустил ветер на свободу. Обезумевшая стихия завизжала, свернулась в тугой смерч, в два человеческих роста, и завертелась по площади, накручивая широкие круги вокруг мага.

Человек протянул руку к небу, и к нему в ладонь — две короткие вспышки — метнулась молния. Яростно зарокотал гром. Губы мага зашевелились, на мгновение опустившаяся рука снова потянулась ладонью к грозе…миг, и косые иглы молний посыпались волшебнику под ноги. Эманации чистой, незамутненной разумом силы вонзались сейчас в черную глыбу изначального камня, словно стремясь расколоть этот непреклонный кусок тьмы.

Ревела гроза, ледяные капли вонзались в кожу, а маг кричал то ли заклинания, то ли просто слова, которые порою бывают сильнее любого заклятья. Сила, веселая, злая чистая сила переполняла его, и он щедро отдавал ее хмурой туче, тугому, звенящему воздуху, пригнувшимся деревьям, черному, видевшему еще великих основателей Ордоса камню и ветру, ледяному ревущему ветру, что, вырвавшись из цепких объятий Моря Надежд, метался по городу. Волшебник улыбался: бушующая стихия захватила его, он вдруг понял, ощутил себя той грандиозной силой, что обрушивала сейчас на Ордос потоки дождя, барабанила по камню вокруг сотнями молний, давно превративших мир мага в одну бесконечную вспышку. Человек улыбался: боль