Everything I am - [29]

Гермиона тоже долго молчит. Когда она заговаривает, голос ее кажется не слишком веселым:

— Гарри, не знаю, правильно ли я поняла, но Симус, кажется, считает, что ты просто рассчитываешься за прежние обиды. Вряд ли он думает, что оскорбил тебя, поэтому твое поведение его раздражает. И после отказа — ты ему так и сказал, что отказываешься? — он тебя в покое не оставит. Я хорошо помню, как он преследовал Парвати, когда она начала встречаться с одним из рэйвенкловцев.

Рон поворачивается к ней:

— Нормально. А я ничего не знаю!

Гермиона показывает ему язык:

— Будешь все знать — скоро состаришься.

— Но он же сам ее бросил, — удивляюсь я, — где логика?

— Какая логика, Гарри, — хмыкает Гермиона, — Парвати посмела заменить память о Симусе свиданиями с другим человеком! Пока Гилберт ему физиономию не начистил, он так и шлялся за ними следом.

— Гермиона, — восторженно произносит Рон, — я и не подозревал, что ты умеешь разговаривать нормальным человеческим языком!

— Не зли меня, Уизли, — предупреждает она и заканчивает, — так что если ты, Гарри, начнешь с кем-то встречаться, Рону и впрямь придется… пообщаться с Симусом. Чтобы не распускал сплетен.

— Встречаться? — я вкладываю в это слово максимум иронии, — с кем? Здесь просто не с кем встречаться… таким как я, по крайней мере.

— Не говори глупостей, — отрезает Гермиона, поднимаясь на ноги и одергивая смявшуюся юбку, — конечно, ты найдешь человека, с которым будут и свидания, и настоящие чувства, и любовь. — Как легко она это произносит! Я невольно восхищен. Мне бы ее оптимизм.

— Вот только одного я не понимаю, — завершает беседу Рон, тоже вставая, — почему для этой кретинской выходки Финниган выбрал упоминание именно о Снейпе?

— А пес его знает, — с чувством произносит Гермиона, — потому что кретин, вот и все. Пойдемте в замок, я есть хочу.

Мы идем за ней обратно по тропинке, ведущей к замку, и я размышляю о том, что пара вещей все же сделалась мне более понятной, нежели утром.

Симус не отступится? Я усмехаюсь. Что ж, посмотрим. Главное, что друзья меня поддерживают — от этого легко на душе.

Насчет любви Гермиона преувеличивает, конечно — в Хогвартсе это мне точно не грозит.

Больше не грозит, пытаюсь исправить я предложение, но потом все-таки отбрасываю слово.

Это не была любовь. Я не хочу таких воспоминаний о первом чувстве. Это была… взаимная мастурбация. И не более.

Что меня в настоящий момент занимает — так это более чем странное возвращение Гриффиндору отнятых вчера пятидесяти баллов. И то, что Снейп оценил мою работу, никак это не продемонстрировав и даже не приблизившись.

Меня занимает Снейп.

Я его изучаю, поправляю я себя. Мне скучно — к тому же я обречен на его общество еще в течение… восьми шкафов.

Я чувствую, что усмехаюсь.

* * *

— Приступайте.

Он не поворачивает головы в мою сторону и никак не дает понять, что вообще заметил мой приход. Я неловко переминаюсь на месте, не решаясь пройти мимо преподавательского стола. Почему-то мне не хочется попасть под прицел снейповского взгляда, если он решит проследить мой маршрут.

Я скованно делаю пару шагов, а потом вновь останавливаюсь, чувствуя себя довольно глупо.

Что со мной сегодня?

Я блуждаю взглядом по классу, не в силах остановиться ни на одном предмете, пока не натыкаюсь на часы. Несколько секунд я смотрю на них, соображая, что меня смущает.

Потом до меня медленно доходит. Минутная стрелка стоит не на двенадцати, а между десятью и одиннадцатью часами.

Я пришел раньше срока.

Как раз настолько, насколько опоздал вчера. Черт бы меня побрал. Этого я никак не могу объяснить, я и не думал подгадывать! Остается рассчитывать, что сегодня в руках у Снейпа нет хронометра.

Я прикусываю губу и торопливо иду через кабинет к третьему шкафу. По крайней мере, можно надеяться, что Снейп не станет заострять внимание, что я явился раньше времени. Раньше начну — больше хлама он потом сможет испепелить, не так ли.

Я произношу заклинание, дверцы шкафа раскрываются мне навстречу, и я приветливо, как живому существу, подмигиваю мышу-фонарику. Хоть что-то приятное на территории Снейпа.

Я подтаскиваю скамью и вспрыгиваю на нее движением, которое подозрительно быстро стало привычным.

Снейп проверяет за столом кипу контрольных и, кажется, не намерен замечать моего присутствия. Это придает мне бодрости, к тому же я пододвинул скамью максимально близко к полкам, так, что меня не видно за деревянной частью створки. Скрывшись за ней, я ощущаю, как расслабляется напряженная спина, и не упускаю возможности отругать себя за это. Я же знаю, что не боюсь Снейпа! И мне совершенно безразличны мотивы его возможного поведения. Нет, не безразличны, а неинтересны.

Так что я дергаюсь?

Одно из двух: или время в кабинете Снейпа идет по каким-то собственным законам, или рутинная приборка книг, бумаг и всякой мелочи настраивает меня на ритм, в который попадают руки и мысли. Я не чувствую ни усталости, ни утомления. Правда, они сказываются потом — я уже две ночи сплю как убитый — но здесь мне легко, я действую на автомате.

Пару раз я готов заговорить сам с собой — привычка проговаривать приходящие в голову идеи осталась с детства, проведенного в чулане, и проявляется до сих пор. Хорошо, что хогвартские галереи, по которым я иногда брожу в мантии-невидимке, ночью абсолютно безлюдны. Иначе кто-нибудь до смерти перепугался бы, услышав из пустоты задумчивое бормотание и не увидев поблизости даже привидения.