Евангелие зимы - [14]

Я повторял это про себя, шагая в одиночестве по длинному покатому газону. Я не понимал, что же это за любовь, если ее так часто испытывают? Разве я не выдержал испытаний? Выдержал, и претерплю до конца, говорил я себе. Придется. Что еще мне оставалось?

Глава 3

Такси должно было забрать меня позже, но я не стал звонить и отменять вызов. Холодный ветер щипал лицо и глаза. Когда мимо проезжали машины, я старался не поднимать головы, чувствуя себя пятном на великолепном загородном пейзаже. Мне хотелось стать соринкой, от которой можно избавиться, просто моргнув. Я мог лишь догадываться, как выгляжу: согнувшись, я шел против ветра в надувавшейся за спиной куртке и с обветренным, в пятнах, лицом. Я так и слышал, как проезжавшие мимо люди спрашивают друг друга: «Кто это? Он здесь живет?»

Ну так вот, сорвите свои маски, потому что я один из вас.

Войдя в дом, я сбросил куртку, нашел что поесть на кухне и собирался просидеть остаток дня в своей комнате. Тем бы день и кончился, если б телефон не зазвонил, когда я еще был внизу. Я схватил трубку, думая, что это отец Грег звонит извиниться и хочет пригласить меня приехать после мессы, и повторит, что гордится мной, и скажет, что, если человек протягивает руку помощи ближнему, он привносит Бога и в свою, и в его жизнь, и от этого становится лучше обоим.

Но в трубке послышался не голос отца Грега. Звонила Джози, и я не сразу опомнился. Я вдруг смутился, не зная почему.

– Весело проводишь праздники? – спросила она.

– О да, – ответил я.

Она колебалась.

– Скажи, подстава? Столько готовиться, ждать, а где веселье, в котором я, по идее, должна купаться?

– Да.

– Боже мой, мама, ну можно не слушать? – Джози задышала громче, когда пошла искать новое уединенное место в доме. Я ждал. – Мне, кстати, у вас понравилось, – сказала она наконец.

– Мне тоже.

– Это все мамаша Марка – психанула на ровном месте и заставила нас уйти по-английски. Даже выпить толком не успели. В общем, мне досадно, как все закончилось. И с тобой не попрощались.

Слушая ее, я вышел из кухни и направился в кабинет Донована-старшего.

– Это ж круто, – сказал я.

– Да не особо. Круто было то, как ты разрулил ситуацию: невозмутимо стоял и принимал огонь на себя. Мы ничего не сделали, застыли, как дураки. Дома я только и думала: ну как я так могла? Я полный отстой. – Я замер с трубкой в руке, не веря своим ушам. – Кроме шуток, – продолжала Джози, – ты даже не оправдывался. Сперва мне это показалось странным, но потом я поняла: ты решил взять вину на себя.

– Но это и была моя вина…

– Але! Спустись с небес на землю! Мы все вместе были!

– Я думал, ты скажешь – с дуба рухнул?

– Иисусе, как ты циничен!

– Слушай, – я, старался говорить как можно мягче, – по-моему, я не сделал ничего особенного…

– А по-моему, сделал, – перебила Джози. – Я считаю, это было круто. И держался ты круто.

Этими словами она словно дотянулась из телефона и погладила меня кончиками пальцев по подбородку. Весь разговор я мерил кабинет шагами.

– Спасибо, – только и выговорил я.

– Мне стало стыдно за мой снобизм, – Джози понизила голос, – и только потом до меня дошло, что из-за нас ты серьезно попал.

– Ну, это маловероятно. Мне пока ничего не предъявили. Вспомни заговор молчания между тобой, Марком, Софи и мной. Типа немой, глухой, слепой и еще тупее.

Смех Джози в телефоне показался мне дружескими объятьями:

– Я рада, что ты в порядке.

Секунду мы оба молчали, слышалось только ее дыхание. Я представил, как Джози проводит рукой по волосам и думает. Я отчетливо видел ее склоненную голову и линию шеи, которую так хорошо изучил на уроках мистера Вайнстейна. Я ждал.

– Слушай, – сказала она, – с сегодняшнего дня я решительно пересмотрю свои планы на новый год. Я решила стать немного человечнее. Это трудно, когда вокруг сплошные стервы, но я буду стараться. Я не хочу быть, как они. Хочу быть другой, понимаешь?

– Да, я понимаю, о чем ты. Я тоже хочу стать другим.

Возникла пауза.

– Так ты это, слушай, мы с Софи хотим позвонить Марку и собраться. Хочешь прийти?

Вот так у меня неожиданно появились планы на вечер. Не волонтерство, не задание и не какое-нибудь хорошо организованное праздничное несчастье, устроенное матерью, – у меня появились планы куда-нибудь сходить, как у нормального парня моего возраста. Меня пригласили. Джози предлагала спуститься с небес на землю, и я гадал, какие они, когда собираются втроем, – какие они настоящие? Для школы у меня был свой сценарий поведения: я мог говорить о домашнем задании или книгах, которые мы читали, или о геометрии, но никогда не упоминал, что теоремы свиваются и переплетаются у меня в голове, как косички, которые Джози иногда себе накручивает. Я никогда не говорил ей, что это замечал. Может, об этом и надо сейчас говорить – что я реально замечаю? Я очень хотел спуститься на землю, но что они во мне увидели? Каков я настоящий? Прежде я только об этом и мечтал, а теперь меня вдруг одолели сомнения.

Вскоре за мной заехали Джози и Софи, и мы отправились домой к Джози. Руби, экономка, сварила горячий шоколад, пока мы ждали Марка. Хотя мы дружили семьями, я ни разу не бывал в одной компании с Марком. Насколько я знал, он, как и я, не общался накоротке с другими ребятами из академии, но его тщательно культивируемая отстраненность создавала впечатление, что ему никто и не нужен. Сейчас меня это еще больше восхищало.