Евангелие рукотворных богов - [21]

– Мы не враги? – нарушил долгую паузу тот, кого Док назвал Ключником.

– Нет, нам нечего делить, – ответил Лекарь.

– Хорошо. Я знал, что увижу тебя.

– А я должен был догадаться.

– Почему?

Они говорили коротко и односложно, с трудом подбирая и тщательно взвешивая каждое слово.

– Специфика. Ты со своими железками, я с медикаментами. Нам необходимо сохранять профессиональные навыки, поэтому было заложено чуть меньше агрессии и несколько больше рассудительности.

– Что они с нами сделали, Док? – Рахан вновь рассматривал свои ужасные дрожащие руки.

Человек, долгое время демонстрировавший окружающим свое отстраненное отношение к обстоятельствам, сейчас пребывал в состоянии, близком к истерике. Прошедшее умеет вернуться окольным путем и нанести предательский удар в самое незащищенное место.

– Не знаю. Поверь, я ведь специалист высокого уровня, как и ты, как каждый из нас, но не могу даже предположить, каким образом Росген добился полученных результатов.

– Я думал – химия.

– Нет, – покачал головой Лекарь, – или не только. Слишком продолжительное действие. И черт его знает, какие побочные эффекты. У нас ведь с тобой невероятный потенциал живучести.

– Живучести? – Рахана трясло.

– Живучести, не выживаемости. Психику к таким раскладам не готовили. Вот здесь, – Док постучал себя по темени, – мы самые обычные люди.

– Обычные? – Похоже, в существующей действительности Ключника удерживали лишь обрывки фраз Лекаря.

На грани срыва, в одном шаге от безумия – это состояние стало бы признаком шизофрении для Дока, если б не было таким знакомым.

– Обычные, Ключник, – повторил он, успокаивающе положив руку на плечо собеседника, – самые обычные. Слабые и беззащитные, просто в наших жилах теперь черт-те что вместо крови.

Какое-то время они вновь молча смотрят на воду – поникший, обессиленный Рахан и спокойный, печальный Лекарь. Оцени танец языков очищающего пламени, пожирающего бывшие некогда лесными великанами головешки, или игру перекатов вездесущей воды, ласкающей прибрежный песок, вымытый из несокрушимой породы. Насладись зрелищем, затаив дыхание. Это успокаивает. И этому обучают, чтобы ты смог охладить возбужденный реактор в своем мозгу.

– Ты не прав, Док, – Ключник постепенно приходит в себя, – мы вообще не люди, мы монстры.

– Порой мне тоже так кажется, иногда я чувствую, что, одарив одним, нас лишили другого.

– И чего же?

– Души.

– У нас похитили все. Душу? Ты веришь в бога?

– Нет, ты ведь знаешь.

– Слышал, местные уже поклоняются драконам?

Рахан досадливо сплюнул, словно упомянул о чем-то мерзком, не имеющем права на бытие.

– Не суди их, – невозмутимость Лекаря нельзя было нарушить, – люди не знают, ЧТО они такое.

– А что знаем мы?

– Тебе нужен ответ?

– Можешь считать меня сумасшедшим. – Ключник поднял глаза на впервые улыбнувшегося Лекаря и скупо ухмыльнулся сам. – Ничего смешного, но я знал человека, способного пролить свет на все вопросы.

– И где он?

– Пропал.

– Как думаешь жить дальше?

– Верну долги, там посмотрим.

– Приходи к нам.

– Вы знаете, чего хотите?

– Мира, развития. Люди хотят поднять голову, люди желают стать такими, как прежде.

– Люди сами все просрали, и мир этот уже не спасти, не тешь себя надеждой. Теперь люди – паразиты, вид скоро передохнет и без посторонней помощи.

– Полк хотя бы пробует все исправить.

– А почему не сам?

– Не замечал? Мы с тобой не можем отдавать приказы, я думаю, у нас где-то на задворках сознания прописана роль исполнителя, советчика, но никак не лидера.

– Гипноз, мать его.

– Тех спецов, что могли его ломануть, уже сожрали волки… Знаешь, возьми вот это. – Лекарь протянул Ключнику небольшой треугольный предмет, завернутый в темную тряпицу. – Забрал у одного мудака. У меня свой есть, а тут еще шесть пчелок осталось, может, пригодится.

– Ну спасибо, я свое добро все растерял.

Люди встали и попрощались. Попрощались как равные, как уважающие друг друга два близких человека, как друзья.

Почему никто не верит в случайности? Откуда слепая уверенность в том, что любое происшествие является закономерным следствием предшествующих явлений? Три старухи тупыми ножницами кромсают нити людских судеб, вяжут в узелки на память отрезки значимых событий. В каком месте и какая нить окажется в конкретное время под скрещивающимися лезвиями их инструментов? Да им на это наплевать, они вообще ни черта не видят. А вот гляди ж ты – звенящая тетива жизни одного человека раз за разом оказывается в пределах досягаемости их костлявых рук. Стечение обстоятельств?

В том, что Ванко взяли на охоту, впервые в жизни доверили легкий арбалет и определили место в цепи, не было ничего удивительного. В двенадцать лет пора взрослеть – потом, может, и не успеешь. В том, что паренек слегка сбился с пути и вышел к реке несколько западнее точки сбора, тоже тяжело усмотреть вмешательство внешних сил – он ведь не заблудился, просто в его возрасте рано быть безошибочным следопытом. Когда мальчик увидел на дороге двух всадников, то даже не испугался – они-то его не заметили. А в тот момент, когда он узнал в одном из них Полка, настороженность сменилась радостью – этого человека Ванко считал защитником оскорбленных и вообще хорошим знакомым. Он подошел и поздоровался, командир, как и следовало ожидать, выказал приветливость и участие. Лицо второго наездника плотно скрывал стальной шлем с глухим забралом-щелью. Некоторое время они оставались на месте, разговаривая ни о чем, до тех пор, пока вдали не показались родичи мальчика, обеспокоенные его отсутствием.