Евангелие рукотворных богов - [2]

Тронулись: Гром с Проводником во главе колонны, обсуждая, вероятно, план защиты перевала, и тонкой цепочкой растянувшиеся чуть больше трехсот человек и двух сотен лошадей.

– Славный был поход, – со мной поравнялся Дед – самый старый дружинник Грома, – и богатая добыча.

– Которую пришлось бросить в пустыне, – отозвался кто-то сзади.

– Не поверю, чтоб Старый не припрятал несколько сотен монет в седельной сумке, – весело послышалось спереди.

– Да пару наложниц! – хохотнули в строю.

– Семьи старейшин. Лет двадцать назад – за такой выкуп мы бы себе по клану купили, – вздохнул Дед.

Лет двадцать назад племена еще и не думали объединяться, а молодой Гром ходил оруженосцем у кого-то из князей. Теперь другое время, старик. Теперь эта горстка измученных женщин и старающихся казаться невозмутимыми подростков – залог целостности союза, кровью и потом скрепившего многочисленные общины.

– Мы не для этого их спасали, Дед, – протянул я, – но они действительно многого стоят.

– Просто… просто великий был поход.

– Да, о нас сложат красивые баллады, матросы будут распевать их в трактирах, и прекрасные девы уронят слезу, а безусые юнцы, очистив от ржи дедовские мечи, уйдут из дома в поисках славы.

– Не смейся, это достойно пера барда. Другой раз из кабацкой драки рождается поэма, а здесь такое дело…

– Хотелось бы самому пожать плоды популярности и поднять добрую кружку эля в приличной таверне.

– Ты ведь наш родич, брат, – улыбнулся ветеран, – в Валгалле все попируем.

– Попируем, – согласился я и мотнул головой назад, – вместе с теми детьми шайтана.

– Откуда они взялись, не пойму, – вздохнул Дед. – Почему Ведун не почувствовал, у Грома тоже дар не слабый, да и так наши многие могут…

Интересный вопрос. Только поставлен неправильно. Почему не заметили – у них тоже маги есть, и кто же знает, какими они фокусами владеют. Иное дело, откуда пять тысяч отборных имперцев ни с того ни с сего оказались у стен Секретной столицы, вдали от Дельты – места высадки варваров, от основного войска, сдерживающего прорыв вверх по Реке?

– Похоже, предали нас, – понизил голос собеседник, – рейд в тайне готовился, не многие знали. Вожди, и то не все.

– Ловушка? Смерть Грома сейчас ничего не даст – слишком поздно.

– Смерть Грома и заложники, не забывай.

– Ты мудрый воин, Дед.

– Я старый воин. Помоги Грому, он мне как сын.

– Я буду сражаться с ним плечом к плечу. – Наш разговор все больше переставал мне нравиться.

– Ты приносишь удачу… – Дед промолчал. – Я видел, как ты дрался в цитадели.

Скверно, не думал, что остались свидетели. Приношу удачу – нашел любимца богов, от других братьев я такого не слышал. Мне-то мнилось, что я – скорее источник неприятностей.

– В бою мы все были как берсерки.

Я хлопнул старика по плечу и прибавил шагу, давая понять, что разговор закончен. Лопатками и затылком чувствуя буравящий взгляд голубых глаз Деда, поспешил догнать Грома.

Вождь уже отпустил Проводника и шел один, спокойно рассматривая приближающиеся скалы. Я всегда поражался его умению править. Не отдавать команды, не манипулировать людьми, а именно править. Он был прирожденный лидер, и порой я тоже попадал под действие его харизмы. Такие становятся основателями великих династий, через века достойно несущих героическую кровь первого в роду, а также героями многочисленных легенд, будоражащих слух праздных обывателей.

Некоторое время мы шли молча.

– Погоня слишком близко, мы успеем закрепиться? – наконец не вытерпел я.

– Успеем. Имперцы тоже не торопятся. У подножья нас догонит передовой разъезд, там и сменим порядки.

– Ты видишь будущее, Гром?

– Это очень редкий дар. Я слышу и оцениваю расстояние.

– Ты слышишь их количество?

– Да, сотня.

Вряд ли они станут нападать – попытаются, держась за пределами досягаемости стрел, трепать нам нервы короткими наскоками. Оставить несколько десятков воинов и ограничить их передвижение – достаточно тяжело на открытой местности. К тому же верная смерть. Несколько раньше, чем на перевале.

– Это будет у входа в ущелье, достаточно тридцати дружинников, скорее всего они не сунутся. – Гром полуулыбнулся на мой вопросительный взгляд. – И я не умею читать мысли. А тебя я даже не чувствую.

А вот это интересно, полезную информацию узнаешь за несколько часов до смерти.

– Вообще?

– Никогда не говорил об этом. Наверно, во всех наших прежних переделках всегда оставалась надежда. Может, расскажешь?

– О чем, Гром? До того, как ты меня освободил, я помню лишь каменные нары, вонь нечистот и гнилую похлебку через день.

Я был почти честен с вождем – разве можно назвать воспоминаниями те обрывки кошмаров, что посещали каждую ночь. А о темнице тем более думать не хотелось.

– Надо было порасспросить твоих тюремщиков, прежде чем их убивать. Свет с тобой, сегодня все мы унесем свои тайны в могилы.

– Нам нечем платить возницам колесниц, доставляющим души погибших в бою к воротам рая.

– Ты научился говорить как истинный северянин. Мы рассчитаемся смертями врагов.

– Такой вид оплаты всегда в ходу у богов.

– Ты в них не веришь.

– Я им не верю.

Перевал приближался. Красная, безжизненная и раскаленная, как сама пустыня, цепь гор, разрезанная, словно кривым кинжалом местных кочевников, неровной полосой ущелья. Путь был достаточно удобным – еще Древние проложили здесь дорогу. Местами загроможденная оползнями и осевшими промоинами, она, тем не менее, была проходима и представляла собой идеальное место для засад. Не поверю, что Гром, разрабатывая этот вариант отхода, не предусмотрел сложившегося поворота событий. Отступление в пустыню, выход к морю, к ожидающему флоту, и, в случае близкой погони, защита перевала. Никогда не стоило недооценивать его талант стратега.