Евангелие от Сатаны - [174]

Он вздрагивает, почувствовав на плече руку Валентины. Пряча свои чувства за черными очками, он поворачивается к ней и замечает, что она похожа на Марию. У Кроссмана от тоски словно ком застревает в горле, и он с трудом глотает слюну, чтобы избавиться от этого ощущения. В иллюминаторе уже видны вдали зеленые долины По и отроги Доломитовых Альп. Мария где-то там, в этих горах. Запах лаванды проникает в ноздри Кроссмана. Он закрывает глаза.

218

Черный дым над Ватиканом понемногу рассеивается по мере того, как струи воды из шлангов атакуют огонь в подземельях. Толпа, заполнившая проспекты, смотрит на эту картину, камеры вращаются, снимая ее. Никто не поднимает глаза, никто не замечает отряд швейцарских гвардейцев и с ними двух кардиналов, которые идут по дозорной дороге. Когда до крепости Святого Ангела остается всего несколько метров, кардинал Джованни оглядывается и вздыхает:

– Теперь все погибло.

– Что именно?

– Архивы, пергаменты, переписка пап.

Старый Мендоса улыбается.

– Ватикан много видел на своем веку. Он быстро возродится из пепла. Кроме того, главное хранится не здесь. То, что горит у нас за спиной, – всего лишь бумага. Несколько старых книг и потертые пергаменты.

– Тогда где же находится главное?

– Часть его вы сейчас держите в руках.

Джованни опускает взгляд на том, завернутый в красную ткань.

– Не лучше ли уничтожить эту книгу?

– Несомненно, лучше. Но мы сделаем это позже.

– Когда?

– Когда изучим ее и проникнем в ее тайны. Это бесценное сокровище. Только из нее мы можем узнать, какова истинная природа наших врагов.

– Какая нам польза от этих знаний теперь, когда последние кардиналы из братства Черного дыма мертвы?

– Мертвы? Вы в этом уверены?

– Что вы хотите этим сказать?

– Что ереси никогда не умирают на кострах. Еретики – да, но ереси – нет. Они вернутся. Так или иначе, они вернутся. И в этот день мы должны быть готовы.

Тишина. Отряд только что дошел до западной башни замка Святого Ангела. Решетка со скрипом закрывается за кардиналами и гвардейцами. По винтовой каменной лестнице они начинают спускаться в недра земли. Воздух становится прохладнее.

– Куда вы меня ведете?

– В самое тайное место Ватикана. Туда, где в течение веков хранится главное. Подлинные сокровища христианства. Остальное, как я уже вам сказал, всего лишь бумага.

Джованни потерял представление о времени. Евангелие в его руках стало таким тяжелым, словно весит целую тонну. Оно как будто знает, что находится на пути к своему последнему жилищу и навсегда возвращается во тьму.

Когда отряд дошел до последних ступеней лестницы, гвардейцы остановились перед тяжелой стальной решеткой, у которой всегда стоят на посту охранники с алебардами. Решетка медленно поднимается под скрип блоков. Мендоса объясняет Джованни, что за нее не имеет права входить никто, кроме папы и кардинала – государственного секретаря.

– Только мы двое знали о существовании этого места. Поскольку папа мертв и курия дезорганизована, я посвящаю вас в эту тайну. Вы должны унести ее с собой в могилу. Вы поняли меня?

Джованни кивает. Четыре тяжелых стальных крюка опускаются со стуком, чтобы удерживать в открытом положении решетку, которая исчезла в своем каменном гнезде. Сейчас видны только острия на концах ее прутьев. Поток ледяного ветра нагибает вниз пламя факела, который Джованни держит в руке. Вслед за Мендосой он проходит по узкому коридору, вырубленному в скале. Пол под их ногами немного наклонен вниз и покрыт мозаичными узорами, которые блестят в свете факелов. Джованни шагает по этому проходу, прислушиваясь к эху, которым откликается тишина на скрежет палки Мендосы о мостовую. Так проходят несколько минут, которые кажутся Джованни часами.

Старый кардинал останавливается и, подняв в руке факел, освещает средневековую деревянную дверь. Она сделана из брусьев, толстых, как стена, и пригнанных друг к другу так прочно, что она выдержала бы удар любого тарана. На двери вырезана надпись:

ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ КОНЕЦ.

ЗДЕСЬ ЗАВЕРШАЕТСЯ НАЧАЛО.

ЗДЕСЬ ДРЕМЛЕТ ТАЙНА МОГУЩЕСТВА БОГА.

ДА БУДУТ ПРОКЛЯТЫ ОГНЕМ ГЛАЗА, ВЗГЛЯД КОТОРЫХ ОСТАНОВИТСЯ НА НЕЙ.

Глаза Джованни округляются от изумления.

– Это та же надпись, что на евангелии!

– Это девиз затворниц, последнее предостережение, обращенное через века к безумным и безрассудным людям, которые могут почувствовать искушение кощунственно проникнуть в тайны веры. Именно поэтому инквизиция выкалывала глаза тем, кто видел такие тайны.

– Что находится за этой дверью?

Мендоса слегка касается рукой флорентийского замка с несколькими рычагами, который управляет набором тяжелых металлических стержней, вставленных в сердцевину брусьев. Потом старый кардинал до половины вставляет ключ в скважину и поворачивает на четверть оборота вправо. Раздается щелчок. Тогда Мендоса вставляет ключ полностью и поворачивает его два раза влево, потом еще раз вправо. Бренчат колеса с зарубками, начиная совместно вращаться, потом слышны несколько глухих дребезжащих звуков – это стержни уходят из своих гнезд. Тяжелая дверь со скрипом открывается.

– Ждите меня здесь.

Джованни смотрит на уходящего Мендосу. Шаги старого кардинала затихают в глубине зала, который так огромен, что факел Мендосы вдали кажется спичкой, сгорающей в темноте.