Евангелие от Иуды - [69]

28. В других донесениях, когда мои люди выспрашивали за чашей вина солдат из карательного манипула, кроме описаний страстей не удалось почерпнуть ничего нового, подтвердилось лишь: приговоренные до конца вели себя достойно и мужественно.

Правда, некий нижний чин утверждал, главный, мол, заправила исчез невредимым - египетский маг, он опутал простых людей колдовством.

Относилось ли оное мутное сообщение к Иисусу или должно приписать его моей особе, трудно решить, но среди братии многие чуяли во мне, и не без оснований, особу весьма важную. Я был египтянином, правда, не чудотворцем, возможно, римский солдафон просто перепутал разные варианты, полученные на допросах. И все-таки его россказни оставили недоумение - а умер ли Иисус в самом деле, хотя у меня на сей счет нет ни малейших сомнений.

Сумятица, в коей я и далее пытался прилежно разобраться, не дает оснований верифицировать убеждение, вернее, просто гипотезу, построенную на возможных, но до конца не выясненных обстоятельствах.

29. Прежде чем займусь делами дальнейшими, обращаю твое внимание на заметку в книге Иосифа Флавия. В "Иудейской войне" сообщает: за четыре года до начала войны в праздник кущ прибыл некто Иисус, сын Анана, крестьянин необразованный; неподалеку от святыни он вдруг начал возглашать: горе Иерусалиму и храму, горе всему народу! Гласил сие днем и ночью, обегая улицы города. Многие высокородные жители, разгневанные грозными прорицаниями, схватили его и весьма ощутимо побили. Он не оправдывался и не жаловался на своих мучителей. Приведенный к старейшине Альбину, приказавшему бичевать его, был признан безумцем и отпущен. Иисус продолжал предрекать горе в течение семи лет и пяти месяцев. Во время осады города обходил стены, возглашая, что и прежде; однажды дополнил: горе и мне. В эту же минуту попал в него камень из осадного орудия и убил.

Я лично ничего не слышал об этаком чудаке, а одно лишь имя, весьма распространенное, не дает оснований для домыслов, однако теоретически возможно: Иисус не погиб, чудом уцелел, сокрушенный духом, несколько лет скрывался в пустыне, переживал в одиночестве горечь своего поражения. Из депрессии развилось безумие, не лишенное, как следует из Флавия, пророческих видений. Я не судия в этих делах, хотя прежде заметил, не сомневаюсь-де в его смерти. Ты же решай, как знаешь, довольствуясь тем немногим, что мне удалось вспомнить.

КНИГА СЕДЬМАЯ,

в коей сказывается о воскресении Иисуса, и сим венчается дело.

1. Тревога за Марию. Новые вести о сражении. 2. Настроения в Иерусалиме. 3. Болезнь Марии. Видения. 4. Что видели и слышали женщины после сражения. 5. Вознесение Иисуса. 6. Последняя гипотеза. 7. Судьба Марии. 8. Душевная болезнь. 9. Олимп пуст. 10. Надежда. 11. Депрессия. 12. Мария отправляется в Галилею. 13. Дальнейшая судьба Марии. 14. Моя слабость. 15. Каиниты.

1. Ты, верно, не слишком удивишься, друг мой, если напомню беспокоился я за судьбу еще одного человека, и, по чести говоря, более, нежели за судьбу учителя.

Меня страшила мысль: а что, коль Мария, красавица Мария, любящая Иисуса, осталась поблизости и могла стать жертвой насилия, ибо озверевшая в кровавом сражении солдатня, имея подходящий случай надругаться над многими женщинами, избирает одну и издевается над ней, нередко до смерти.

Я не слишком и знаком был с нравами, царившими в войсках, лишь после войны, разъезжая по разоренной стране и слушая устрашающие рассказы о жестокости победителей, уразумел весь ужас подобных преступлений, но и того, что знал, было довольно, остальное довершало воображение, и я приходил в отчаяние, к счастью ненадолго, ибо не принадлежу к типу людей, теряющих рассудок под влиянием сильного чувства.

Еще до получения вестей с горы казней я послал смелого и ловкого прислужника в усадьбу моего клиента, где состоялся последний совет и куда отправили женщин - оставаться в лагере, как ты помнишь, им запретили. Управителя знал как человека расторопного и умеющего держать язык за зубами. Осведомленный, что я господин его господина, он не показывал этого, когда говорили при посторонних; не любопытствовал, держался скромно, закрывал глаза на происходившее в вилле и, коль не был во время бранных дел в отлучке, наверняка знал, что с женщинами, буде сам остался жив в последовавшей суматохе.

Известия, полученные ночью, неясные и хаотичные, не прояснили, где именно на Елеонской горе шло сражение и оказалась ли усадьба в пределах военных действий; я пережил долгие мучительные часы беспокойства за Марию, горько попрекая себя - не озаботился ее безопасностью, хоть наперед предвидел ставшееся.

Когда наутро слуга принес известие: все женщины живы и невредимы и до сих пор живут в усадьбе, - я вздохнул наконец с облегчением.

Буря миновала моего клиента - сражение сосредоточилось вдоль дороги на Иерихон, потому как оставшиеся в живых повстанцы пытались уйти этой дорогой в пустыню.

Женщины то ли не знали о беде, то ли, подавленные недобрыми вестями, растерялись; на счастье, во всеобщем смятении никто ими не интересовался, управитель же, передавая мне добрые пожелания, ожидал распоряжений.