Евангелие от Фомы - [63]
— Человек есть господин всего, даже Субботы!
Толпу точно взорвало. Что это, кощунство? Значит, он отвергает уже и закон, без обиняков, начисто?.. Среди галдения возбужденной толпы он поднялся на возвышение в синагоге и, чувствуя, как неудержимо разгорается внутри его огонь, как овладевает им все более и более какая-то сила, заговорил. Но слов его не было слышно…
— Тише!.. Да тише же!.. — кричали, еще более увеличивая шум, его друзья. — Отчего вы не даете ему говорить?
Волнение стихло понемногу.
— …истинно, истинно говорю вам, — вдохновенно, разгораясь все более и более, говорил он, — не Моисей, а Отец мой дает вам истинный хлеб с небес! Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру…
— Ну, так и давай нам этого хлеба!.. — насмешливо крикнул кто-то из задних рядов.
Иешуа на мгновение сосредоточился в себе, а затем, обежав эти потные от нестерпимой духоты и возбужденные лица своими засиявшими глазами, точно уж не владея собой, заговорил еще более вдохновенно:
— Я есьмь хлеб жизни. Приходящий ко мне не будет алкать и жаждать никогда…
Опять все собрание зашумело, как озеро под внезапным ударом непогоды, сорвавшейся с обожженных утесов Гадаринской стороны. Ученики его были явно смущены: что он говорит? Понять ничего нельзя… Но он, подняв голос, покрыл шум синагоги:
— Истинно, истинно говорю вам: верующий в меня имеет жизнь вечную. Я есьмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли, хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес…
Все с криком повскакало с мест.
— Как он дерзает говорить так?! — с красными лицами и сумасшедшими глазами кричали люди. — Не плотников ли он сын из Назарета? Разве мы не знаем его, мать Мириам и братьев его Иакова, Иосию и Иуду… В Сихеме — вода, здесь — хлеб, голова кругом идет!.. Болтают глупцы: Мессия!.. Так Мессия из дома Давидова должен быть!.. И где чудеса, ежели он Мессия?.. Раньше за такие слова тут же на месте камнями побили бы… Нет, до чего это простонародье волю нынче взяло!..
Иешуа видел эту бестолковую ярость толпы, видел смущение своих учеников, видел, как веселый Исаак, только вчера прибежавший из Каны повидаться с ним, точно стыдясь, отводил от него глаза и — почувствовал себя бездонно одиноким. До этого момента он всегда чувствовал, что какой-то светлый поток несет его к неведомым берегам, и вот теперь это движение сразу остановилось: точно выкинули его волны на пустынный берег… Он увидел горячие золотые глаза Мириам, печально устремленные на него из толпы, и сердце его тепло отозвалось. И кто-то тронул его за руку. Отирая потное лицо, он обернулся — перед ним был маленький горбун. Удивительные глаза его сияли беспредельным восторгом.
— Иешуа, Иешуа… — говорил он, крепко впиваясь своими длинными белыми пальцами в руку своего двоюродного брата. — Откуда это у тебя?! Как ты узнал это?! Уйди, уйди от них — все равно, они не поймут…
Иешуа, с наслаждением подставляя озерному ветру разгоревшееся лицо, смотрел в эти поразительные, взволнованные глаза горбуна и снова, несомненно, узнал, что он не один. Душа его точно белыми крыльями заплескала, и злой гомон толпы ничуть не страшил его: именно это-то и пришел он победить!..
И он победит!..
Но в этот день некоторые из его учеников, приставшие к нему недавно, совсем отошли от него. Иегудиил — он снова вынырнул неизвестно откуда — ушел с собрания с перекошенным злобой лицом…
XXVIII
В звездной ночи шло черным, спящим озером несколько лодок. Гребцы старались не стучать веслами о борта и часто совсем бросали грести, и осторожно прислушивались. Все направлялись к обожженным утесам довольно пустынной Гадаринской украины. Изредка низкими голосами переговаривались и снова осторожно гребли…
Наконец, хрустя песком и галькой, первые лодки ткнулись носом в темный берег. Люди выбирались на землю и чутко прислушивались: по воде в ночи был чутко слышен глухой и мерный звук весел…
— Собираются… — потушенным голосом сказал Иона.
— Не к чему только было в такую даль забираться… — своим грубым голосом отозвался Иегудиил. — Теперь всю ночь проканителишься…
— Осторожность в таких делах первое дело… — возразил Иона.
Эта ночная сходка окрестных повстанцев в пустынных горах Гадаринских была делом Ионы. Иегудиил был совершенно прав: при слабости правительственного надзора в таких предосторожностях не было решительно никакой надобности. Но, если бы из повстанчества изъять эту тайну, эту красивую обстановку, эти страшные клятвы и прочее, то, кажется, для Ионы в нем исчезла бы главная прелесть и он, может быть, и совсем бы ушел из дела. А он был одним из главных коноводов: он умел зажигать народ. И потому Иегудиил, очень прозаический, озлобленный, мстительный, — мстить ему было за что — подчинился своему поэтическому брату, хотя и ворчал, потому что, действительно, беспокойства получалось очень много…
Одна за другой выплывали из звездной тьмы черные лодки и одна около другой ложились на отлогом берегу. Некоторые повстанцы пришли посуху. И они, большею частью, не одобряли в душе затей Ионы, но, подчинившись, находили в них известную прелесть. Собралось уже человек за пятьдесят, но толпа все росла понемногу. Слышались разговоры потушенными голосами. Изредка кто-нибудь громко, с аппетитом, зевал. Сзади, в горах, кричали шакалы. Вверху, среди звезд, попискивали летучие мыши и вели среди темных столетних деревьев свои волшебные хороводы светляки.
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Впервые в России печатается роман русского писателя-эмигранта Ивана Федоровича Наживина (1874–1940), который после публикации в Берлине в 1923 году и перевода на английский, немецкий и чешский языки был необычайно популярен в Европе и Америке и заслужил высокую оценку таких известных писателей, как Томас Манн и Сельма Лагерлеф.Роман об одной из самых загадочных личностей начала XX в. — Григории Распутине.
Иван Фёдорович Наживин (1874—1940) — один из интереснейших писателей нашего века. Начав с «толстовства», на собственном опыте испытал «свободу, равенство и братство», вкусил плодов той бури, в подготовке которой принимал участие, видел «правду» белых и красных, в эмиграции создал целый ряд исторических романов, пытаясь осмыслить истоки увиденного им воочию.Во второй том вошли романы «Иудей» и «Глаголют стяги».Исторический роман X века.
К 180-летию трагической гибели величайшего русского поэта А.С. Пушкина издательство «Вече» приурочивает выпуск серии «Пушкинская библиотека», в которую войдут яркие книги о жизненном пути и творческом подвиге поэта, прежде всего романы и биографические повествования. Некоторые из них были написаны еще до революции, другие созданы авторами в эмиграции, третьи – совсем недавно. Серию открывает двухтомное сочинение известного русского писателя-эмигранта Ивана Федоровича Наживина (1874–1940). Роман рассказывает о зрелых годах жизни Пушкина – от Михайловской ссылки до трагической гибели на дуэли.
«Душа Толстого» — биографическая повесть русского писателя и сподвижника Л. Н. Толстого Ивана Федоровича Наживина (1874–1940). Близко знакомый с великим писателем, Наживин рассказывает о попытках составить биографию гения русской литературы, не прибегая к излишнему пафосу и высокопарным выражениям. Для автора как сторонника этических взглядов Л. Н. Толстого неприемлемо отзываться о классике в отвлеченных тонах — его творческий путь должен быть показан правдиво, со взлетами и падениями, из которых и состоит жизнь…
Перед вами уникальная в своем роде книга, объединившая произведения писателей разных веков.Борис Евгеньевич Тумасов – русский советский писатель, автор нескольких исторических романов, посвященных событиям прошлого Руси-России, – «Лихолетье», «Зори лютые», «Под стягом Российской империи», «Земля незнаемая» и др.Повесть «На рубежах южных», давшая название всей книге, рассказывает о событиях конца XVIII века – переселении царским указом казаков Запорожья в северо-кавказские степи для прикрытия самых южных границ империи от турецкого нашествия.Иван Федорович Наживин (1874–1940) – известный писатель русского зарубежья, автор более двух десятков исторических романов.Роман «Казаки», впервые увидевший свет в 1928 году в Париже, посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России – Крестьянской войне 1670–1671 гг., которую возглавил казачий атаман Степан Разин.
Онора выросла среди бескрайних зеленых долин Ирландии и никогда не думала, что когда-то будет вынуждена покинуть край предков. Ведь именно здесь она нашла свою первую любовь, вышла замуж и родила прекрасных малышей. Но в середине ХІХ века начинается великий голод и муж Оноры Майкл умирает. Вместе с детьми и сестрой Майрой Онора отплывает в Америку, где эмигрантов никто не ждет. Начинается череда жизненных испытаний: разочарования и холодное безразличие чужой страны, нищета, тяжелый труд, гражданская война… Через все это семье Келли предстоит пройти и выстоять, не потеряв друг друга.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.