Евангелие от Афрания - [71]
Впрочем, каким именно способом проявляет себя «искусство влиять на случайности», о котором устами графа Монте-Кристо говорил Дюма, я судить не берусь, ибо в магических практиках не смыслю ни уха ни рыла. Создавать в параллельной реальности «черновик» события, а затем «переписывать его набело» в режиме компьютерной игры, – возможно, не лучшее (и уж наверняка не единственное) решение. Однако сама по себе возможность неким образом воздействовать на развилки сюжета у меня сомнения не вызывает. Обратимся хотя бы к последней из таких развилок, пережитых Россией, когда ее история запросто могла перескочить в иную колею, – к Московским событиям 1993 года.
Все тогда решилось в ночь с 3 на 4 октября, когда мятежникам (в слово «мятежники» я здесь не вкладываю ни правовой, ни тем более моральной оценки; тут, чисто по Харрингтону, – «Мятеж не может кончиться удачей, // в противном случае зовут его иначе») так и не удалось взять телецентр. Почему? – да потому, что у бойцов отряда «Витязь», охранявшего здание, банальнейшим образом вышла из строя связь, и они не получили общего для войск и милиции приказа: «Ни во что не вмешиваться, пусть все идет, как идет». И, не получив этого приказа, отряд просто действовал согласно уставу: когда начался штурм, солдаты не побросали оружие (как это сделала четырьмя часами ранее охрана мэрии), а открыли ответный огонь, – на чем, собственно, весь мятеж и накрылся медным тазом… Согласитесь, что вышедшая из строя рация – это вам не эскадрилья бомбардировщиков, возникшая из ничего, как туз из рукава шулера; ясно, что тут работали маги классом повыше, чем те, мидуэйские…
Nota Bene: А вот если б юнкера, охранявшие в такую же смутную осеннюю ночь столь же продажное-антинародное Временное правительство, действовали бы, как те бойцы «Витязя», – тупо, по уставу, – интересно, в какой стране мы бы сегодня жили? (Помните Трафальгарскую битву? – «Англия не ждет, что каждый станет героем; Англия ждет, что каждый выполнит свой долг».) Впрочем, все это, помнится, уже было однажды разыграно Пелевиным в «Хрустальном мире»…
…Ну, теперь ясно, куда клонит автор, скривится на этом месте иной прозорливец. Мировое правительство из цюрихских гномов и прочих масонов, только еще и с магическими наворотами…
Не совсем так. Точнее – совсем не так. Прямо до наоборота.
Но тут нам, к сожалению, никуда не деться от того самого вопроса, коим некогда Воланд ставил в тупик простодушного атеиста Иванушку Бездомного: кто, собственно, всем этим управляет?
Об истине, что лежит за магией
– Значит человек на берегу был Богом?
– Человек на берегу – другой маг.
– Я должен знать истину, которая лежит за магией!
– За магией нет никакой истины.
Дж. Фаулз
Прежде всего необходимо задать некоторую аксиоматику. Моя жизнь была достаточно богата приключениями и острыми нештатными ситуациями, и я слишком часто сталкивался с совершенно невероятными сочетаниями случайностей, чтобы всерьез сомневаться в существовании Высших сил. Называть ли их Провидением или высшими контурами сознания по Т. Лири, персонифицировать ли их в виде Отца небесного или полагать неким безличным антиэнтропийным началом – в обсуждаемом аспекте несущественно. Рефлексировать все это в стиле и духе Вяч. Рыбакова я совершенно не собираюсь (да и не способен), и принимаю существование Высших сил просто «по Бритве Оккама» – как простейшее из возможных непротиворечивых объяснений.
При этом в моей личной картине Мира означенные Силы не индифферентны по отношению к Человеку. И тут я абсолютно солидарен с позицией, заявленной как-то Переслегиным: «Данная статья построена на идеях позитивизма и исходит прежде всего из того, что вселенная к нам дружественна. Иными словами (то есть, в альтернативной философской калибровке): вера в “гнев Господен” и концепция “наказания, покаяния и прощения” представляют собой страшный грех, ибо основаны на отрицании бесконечности божественного милосердия. Для меня в самом деле остается загадкой, как можно серьезно относится к гипотезе Бога, приписывая при этом Творцу мышление полицейского чиновника или, в лучшем случае, злопамятного школьного наставника». И если искать модель взаимоотношений между Высшими силами и человечеством, то аналогия с отношениями отец-сын возникает вполне естественным образом.
«Но это же банальность! – воскликните вы. – Ясно, что и в христианстве, и в прочих монотеистических религиях человек рассматривает Бога как Отца небесного»… Не скажите. Обращаю ваше внимание на то, что в предлагаемой схеме субъектом отношений с «нашей» стороны выступает не отдельная личность (для чего, собственно, и был «изобретен» монотеизм), а человечество как целое. «По образу и подобию» было некогда создано именно оно, а вовсе не единичный человек, который, как справедливо замечено, «не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день». Применительно же к человечеству – структуре несравненно более долгоживущей, нежели человек – приходится уже учитывать такой осложняющий фактор: дети вырастают, и их взаимоотношения с родителями при этом неизбежно меняются. Христианство же однозначно ставит знак равенства между понятиями «сын» и «дитя», и иных отношений между сыном и Отцом кроме обожания и подчинения не мыслит в принципе; то есть – попросту говоря – культивирует инфантилизм.
