Евангелие для цыганского барона - [17]

— Молиться я не могу, потому... что мы проклятый Богом народ... Хамово[28] племя, как о нас говорят люди. Наши руки полны крови, хоть и утробы набиты золотом. Бог все равно не услышит меня. Он слышит только святых.

Вдруг его осенило! Схватив своими руками руки Голубенко, он умоляюще произнес:

— Вот ты, Андрюша, (он впервые назвал его имя ласково!) молись, молись! Если есть Бог на свете для меня, то Он может услышать только тебя, я это знаю, точно знаю, а я еще не могу, нет, не могу.

Голубенко, не ожидая другого случая, стал молиться, опустившись на колени, молиться вслух. Барон встал из-за стола и стал ходить взад-вперед по комнате, потом остановился возле молящегося проповедника и вдруг... Что это? Как подкошенный упал на колени тот, кто в свое время говорил, что нет на свете того, кто мог бы поставить его на колени. Закрыв лицо руками, он судорожно вздрагивал, говоря по-цыгански, добавив только по-русски следующие слова: "Сними с меня проклятье и услышь Андрюшу, прости меня, если еще можешь".

Он встал с колен, но видя, что проповедник все еще молится, снова ходил по комнате и снова становился молиться. Так было несколько раз.

Всю ночь они не сомкнули глаз. Теперь, когда Андрей увидел, что Бог распахал почву сердца барона, он сеял, сеял, сеял, зная, что это самый подходящий момент для воспринятия истины.

Под утро поехали в больницу. Марц входил настороженно, идя, как по минам, не зная, исхода ночи. Но, вышедшая навстречу Румида, сказала:

— Еще жива... Какие у нее сейчас глаза – они разрывают меня на части! Прийдя в сознание только и говорит:

— На ров, мамо! На ров, мамо![29]

Сейчас она спит. Вот, врачи дали список тех лекарств, которые срочно нужны... Иностранные какие-то. У них нет таких.

— Из-под земли достану! Мешок лавэ отвалю, но достану! – выпалил Марц, радуясь, что Наида еще жива!

И действительно, подключив все свои связи, через полтора часа пакет с лекарствами, цветами и шоколадами был передан врачам в отделение больницы.

Три дня все сидели как на пороховой бочке, в неизвестности ожидания. Никто почти ничего не ел, почти не спал, сменяя друг друга у места, где лежала Наида.

Врачи удивлялись, что она оставалась еще жива, не зная, что этому способствует – крепкое здоровье молодого организма или молитвы святого, о котором везде уже ширились слухи.

Но истинную причину знал только Андрей – "Бог есть жизнь", Он же и Податель жизни, распространивший Свою милость на молодую цыганку, и именно Его славу предстояло открыть Голубенко в последующие дни, переводя славу с себя на истинного Спасителя, единого, достойного восхитить ее!

На четвертый день старый седой врач сообщил:

— Вот только теперь появилась маленькая надежда на то, что девушка будет жить, не умрет, – и добавил, – наступил перелом. Можете на три минутки зайти к ней, но только не беспокоить.

Впервые за эти дни после операции барон и Андрей Голубенко вошли в палату Наиды. Она еще издали улыбнулась. Только расцветшая улыбка, и добрые, ласковые прослезившиеся глаза говорили о ее жизни, пробудившейся как нежный подснежник после долгой суровой зимы, желающей всякую жизнь одеть в ледяные оковы смерти.

Глава 12

Барон, ободренный все возрастающей уверенностью в жизнь Наиды, успокоился. С лица исчезла печать ярма, пеленою закрывавшая будущность; только углубившаяся седина оставалась неизгладимым шрамом переживаний этих дней среди иссиня-черных его кудрей.

Только теперь Голубенко снова приступил к работе, благодаря Бога за благополучие исхода этой трагедии, за спасенную жизнь Наиды.

Одна только мысль не давала полного покоя – что будет с Колькой? Ипаном?

Андрей не знал, что на субботу Марц назначил цыганский суд, созывая наиболее влиятельных людей своего круга, передав всем о явке цыганской почтой.

Вечером в пятницу, Рома, подойдя к Голубенко, сказал:

— Ты хотел завтра с утра ехать домой. Я прошу тебя выехать вечером, а выходными пусть будет воскресенье и понедельник, потому что завтра у меня будет много гостей, разных гостей, почетных гостей.

— Но, по-моему, веселье будет некстати, – возразил Андрей.

— А веселья и не будет. Будет наша цыганская разборка. Я приготовил сюрпризы – каждому свой, кто чего заслужил. Ты должен быть обязательно! И как свидетель, и как настоящий друг.

Голубенко воспринял слова барона как новый призыв к молитве за тех, кто будет завтра судим – только молитва к Богу могла опередить жестокость сердец, не познавших Бога.

Часть ночи была проведена на коленях, но и, лежа уже в постели, Андрей долго думал о тех, кому уже было брошено семя Слова Божьего – как не хотелось, чтобы дьявол потоптал его первые всходы!

Утром следующего дня барон встречал гостей, приехавших с других городов и деревень, явившихся при всех своих регалиях. Напротив двора Марца скопилось много автомобилей. Видя нечто не совсем обычное, явился участковый милиционер, интересуясь причиной сборища. Марц, подойдя к нему, сказал:

— Мы же порядок не нарушаем, ничего плохого не собираемся делать, а если есть у тебя какие сомнения – можешь посидеть с нами и убедиться сам.

Но участковый, направляясь к выходу, только сказал: