Ева Браун: Жизнь, любовь, судьба - [53]

Бракосочетание состоялось 3 июня 1944 года в ратуше Зальцбурга. Свидетелями были Борман и Гиммлер. Гитлер пригласил семьи Фегелейнов и Браунов, а также еще пятьдесят гостей на праздничный ужин в Оберзальцберг. Ева заявила: «Я хочу, чтобы эту свадьбу отпраздновали так, как будто это моя», и пригласила сводный оркестр эсэсовской охраны. После ужина все поднялись на высокую (1834 м) скалу Кельштейн, где всего в нескольких метрах от вершины находилась еще одна резиденция Гитлера, именуемая «Орлиное гнездо». Правда, в наши дни экскурсоводы называют ее Чайным домиком, хотя Гитлер ни разу не пил там чай. Эта резиденция была построена Борманом на деньги из партийной кассы и подарена им Гитлеру ко дню рождения.

От «Бергхофа» к «Орлиному гнезду» вело семикилометровое шоссе с необычайно ровным покрытием. Его строительство потребовало неимоверных усилий и стоило жизни двадцати сорвавшимся в пропасть рабочим. Шоссе заканчивалось у входа в прорытый в скале 130-метровый тоннель высотой 3 метра с выложенными фаянсом стенами. В тоннеле был установлен лифт, кабина которого выдержана в золотистых тонах. В ней стояло обтянутое красным бархатом личное кресло Гитлера. Сам он, однако, не любил пользоваться лифтом, так как опасался, что трос можно перерезать или он просто оборвется. Этим объясняются его редкие визиты в «Орлиное гнездо». К тому же, по слухам, от горного воздуха у него перехватывало дыхание.

Все комнаты в доме были сравнительно небольшими, за исключением чайного салона, в середине которого находился огромный камин из каррарского мрамора. Здесь же находился кабинет Гитлера, ванная, две кухни и караульное помещение. Энергетическая установка, аналогичная установленным на борту подводных лодок, обеспечивала подачу воздуха. Огромная терраса зимой отапливалась.

Секретарша Гитлера Герда Дарановски, вышедшая замуж за генерала военно-воздушных сил Эрхарда Кристиана, вспоминает, что на свадьбе Фегелейна и Гретль Ильзе Браун сказала: «Гитлер превратился в собственную тень». Он действительно очень постарел, его волосы сильно поседели («Виной тому не мои враги, а мои генералы»), руки у него дрожали, зрение ослабло. Только Еве Браун удавалось подать ему очки в стальной оправе так, чтобы он быстро успевал их схватывать левой рукой. Для Гитлера пришлось даже изготовить специальную пишущую машинку с необычайно большими литерами, позволившую ему зачитывать документы на совещаниях без очков. Кроме того, у него непрерывно подрагивали веки, а щеки покрылись восковой бледностью.

Встревоженная Ева говорила: «Когда я недавно увидела фюрера, то пришла в ужас. Он превратился в настоящего старика». Она позвонила одной из секретарш и, справившись о здоровье Гитлера, твердо заявила; «Я не доверяю профессору Мореллу. Фюрер никогда не говорит о таких вещах, но я чувствую, что он очень страдает».

После свадьбы на скале Кельштейн Гитлер еще больше сдал. Согласно директиве министерства пропаганды, в газетах публиковались фотографии пышущего здоровьем Гитлера. В действительности же он, подобно герою романа Оскара Уайльда, медленно угасал. Только для этого Гитлеру вовсе не требовалось глядеть на свой портрет.

После покушения 20 июля 1944 года его состояние сильно ухудшилось. («К счастью, — заметил он в беседе с одной из своих секретарш, — голова у меня все еще ясная».) Однако его мучили непрекращающиеся головные боли, потом он вдруг потерял слух. Приглашенный из Берлина один из виднейших специалистов в этой области доктор Эрвин Гизинг установил, что поражены обе ушные раковины. Неизбежная операция прошла успешно, но все эти недели у Гитлера не прекращалась депрессия, он потерял интерес даже к положению на фронтах. Позднее он признался Траудль Юнге: «Я не боюсь больше смерти; она только избавит меня от душевных и физических мук. С молодости у меня есть два вечных спутника: нищета и страх».

Чем ближе вражеские войска подходили к границам рейха, тем невыносимее становилась атмосфера в Берхтесгадене. Каждый вечер Ева слушала радио, чтобы узнать, не угрожает ли им воздушный налет. Все необходимые вещи заранее упаковали в чемоданы и сумки. Всю местность вокруг Берхтесгадена окутали искусственным густым туманом с целью ввести в заблуждение вражеских летчиков и сорвать высадку с воздуха диверсионных групп. Гитлер был твердо уверен, что западные союзники непременно попытаются похитить его. Приказал же он в свое время похитить Муссолини…

В «Бергхофе» спешно построили бомбоубежище. Прорубленная в скале лестница из шестидесяти пяти ступенек вела из большого салона в огромный подвал с оборудованными ваннами, раздельными комнатами для Евы и Гитлера, и целой системой оборонительных сооружений, включающей в себя траншеи с блиндажами, доты и платформы. Соорудили даже бронированную будку для Блонди. Благодаря целому лабиринту проходов, обитатели бункера смогли бы убежать из него в случае окружения союзными войсками «Бергхофа».

Ева не любила спускаться в бункер. Всякий раз после бомбежки Мюнхена она звонила своим подругам и друзьям и порывалась немедленно отправиться в город, Гитлер запретил ей это, но однажды, узнав о гибели нескольких знакомых, она не выдержала и на автомобиле поехала в горящий Мюнхен. Вернулась с растрепанными волосами, вся в слезах и рассказала Гитлеру о страшных страданиях, выпавших на долю гражданского населения. Гитлер выслушал ее с каменным лицом и пообещал жестоко отомстить, применив «чудо-оружие». Оно якобы способно стереть с лица земли целые города.