Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [81]

Камень преткновения — младе… да что я несу! Какой еще младенец! Эмбрион, зародыш. Но для тироков — пусть нам будет стыдно — это уже полноценное разумное существо…

А если все-таки убедить Одри сделать аборт? Какой-нибудь медикаментозный, быстрый… там же срок совсем небольшой…

Я подумал об этом еще несколько минут. И мне самому стало стыдно. И за себя, и за человечество. Что я вообще всерьез рассматриваю этот выход. Что отказываю будущему человеку… а человек ли он?

По гостиничному видеофону позвонил Тане. Та безропотно включила связь, продемонстрировав мне узенькую девичью постельку и выбившуюся из ночной сорочки высокую грудь. Деликатно прикрывая рот при зевках, она ответила на все мои вопросы.

Консультация меня ничем не утешила. Дите — эта самая предполагаемая Натали Легран — будет человеком. Даже без примеси тирокских чудо-генов.

Я извинился за звонок и пообещал больше ночью Таню не тревожить.

Итак — младенец неустраним. Он родится в свой срок.

Одри не переубедить. Рыдая от горя, она признает Рене виновным.

Судей не переспоришь, даже если и не хотят портить отношения с Землей. Спускать преступление Рене на тормозах — подрывать основы собственного общества.

Что же остается?

Закон есть закон… Суров закон, но это закон…

Я плеснул себе чистого вискаря, выпил залпом.

Как-то я неверно думаю.

Лучше так: закон — что дышло, куда повернул, туда и вышло.

Надо обратить против тироков саму основу их правосудия и морали. Надо… надо…

И тут меня осенило!

Идея была настолько неожиданной и при этом такой простой, что я подпрыгнул на месте и завопил от восторга.

Кажется, мы их переубедим.

Более того — мы их так переубедим, что и волки будут сыты, и овцы целы!

— Только для тебя, Одри, — прошептал я, глядя в окно, предположительно — в сторону побережья. — Только для тебя, родная… я спасу этого сукиного сына…

* * *

Есть миры, где суду и судебным процедурам придается огромное значение. Там строятся Дворцы правосудия, одежда судей преисполнена торжественной архаичности, слова приговора чеканны и звучны… Это, к примеру, Земля и Двиар.

Есть и такие, где общество старается словно бы спрятаться от печального факта судебной деятельности. Судей там выбирают на один раз и скрывают их имена — ибо судить, это не менее позорно, чем быть судимым. Здания, где идут заседания суда, строят на пустырях — а потом сжигают. Это, к примеру, Ханнт и Ритти-Ро.

А тироки к правосудию относились спокойно и нейтрально. По деловому. Нужен суд? Значит, он есть, аккурат между типографией и офисом транспортной конторы. Нужны судьи? Будет такая профессия, попрестижнее сантехника, но не такая уважаемая, как врач.

Поговорить с Рене мне позволили перед самым судебным заседанием. И даже приватности в этом не было никакой — тироки считают, что скрытничать могут только виновные.

Благоухая одеколоном «Нокте Рюа», одетый только в сандалии на босу ногу, я вошел в здание суда. Голые заседающие пупсы на судейской скамье и голые любопытствующие пупсы на скамьях для посетителей с любопытством изучали детали моей анатомии.

Хорошо хоть, было тепло.

Рене сидел в отгороженном решеткой уголке зала. Был он бодр, весел и жизнерадостен. При виде меня явно обрадовался и замахал рукой. Я покосился на судей — те кивнули, и я приблизился к подзащитному.

— Хочу сделать официальное заявление, — затараторил француз. — Я не требую от вас чудес и ни в чем вас не виню, месье Вася. Все, что я совершил, было поступком великой любви. Я пойду на смерть с высоко поднятой головой.

— Сдался? — мрачно спросил я.

— Да, месье. Если сможете, месье… Позаботьтесь об Одри?

Ох, с каким удовольствием я бы предоставил этого лягушатника его судьбе и позаботился об Одри!

— Я вас вытащу, — сказал я.

— Что? — Рене вытаращил глаза.

— Я вас вытащу. Только ответьте на один вопрос — вы ее любите?

Рене вдруг привстал и замахал руками, будто отгоняя рой назойливых пчел. Я оглянулся — в зал вошла Одри.

Обнаженная, конечно же.

Ох, если бы я не хотел ей помочь еще больше, чем ею обладать!

Наверное, в этом и есть ее секрет…

— Ладно, будем считать, что ты ответил… — Я отвернулся от Рене и занял свое место на скамье защиты.

А через минуту рядом со мной села Таня.

— Вы-то здесь зачем?

— Как представитель посольства. Чтобы помочь вам… ну, и чтобы забрать урну с прахом после кремации.

— Кремации не будет, — сказал я твердо.

— Но у нас нет денег перевозить на Землю замороженное тело!

Я сжал зубы и промолчал.

Процесс начался.

Вначале выступал государственный обвинитель.

В своей речи он кратко изложил обстоятельства преступления.

Рене Легран… Земной гражданин… Заказал услугу «дублер желаний»… Опытный специалист прошел метаморфоз второго рода… Обманным путем убедил в надежности барьерной контрацепции… Каждый вечер прокалывал презервативы…

В зал даже внесли орудие преступления — в прозрачном контейнере, закрепленном на длинной штанге. И водрузили перед Рене — тот впервые стал выглядеть смущенным.

Ввел «дублера желаний» в заблуждение… Начал процесс воспроизводства… Невозможность выйти из метаморфоза до рождения ребенка… Тягчайшее преступление из всех доступных воображению… Согласно галактической конвенции судопроизводство идет по уголовному уложению Двиара — пострадавший должен принять решение, виновен ли обвиняемый… Прошу пострадавшего ясно и четко изложить свое мнение…