Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [53]

Айвена он заметил сразу.

Бывший пациент стоял шагах в полуста от портала. Увидев Арибальда, Айвен как ни в чем не бывало помахал рукой, словно не было никакого побоища и не лежали вокруг сотни мертвых тел.

Чуть позади Айвена, припав окровавленным брюхом к земле, сидел крупный дракон-самец и неотрывно глядел на вышедших из корабля Арибальда и Фейну. Взгляд его желтых глаз с вертикальными зрачками был пронзителен и вызывал невольную оторопь. Но Арибальд пересилил себя; для этого даже не пришлось превозмогать слабость — она прошла, бесследно и окончательно.

Мэтр уже знал, что скажет, когда приблизится к Айвену вплотную.

Он скажет: «Ты звал меня, человек?»

Арибальду остро хотелось услышать, что же тот ответит.

Расстояние между идущими эльфами и стоящим террористом неумолимо сокращалось.

— Ты звал меня, человек? — спросил Арибальд.

Голос его вряд ли звучал героически, но все же достаточно твердо, чтобы не было стыдно ни перед кем — ни перед Айвеном, ни перед Фейной.

— Звал, — неожиданно весело ответил Айвен. — Хотел задать пару вопросов.

— Что ж… задавай, — вздохнул Арибальд.

— Вы правда хотели спасти нас? Людей?

«Смешной вопрос, — подумал Арибальд. — Смешной и глупый. Какой смысл эльфам врать?»

— Разумеется, правда! Зачем еще мнемологи возились с вами в клиниках?

Ответ выглядел очевидным.

— А по-моему, вы вовсе не спасти нас пытались, а наоборот, подобрать подходящие условия и параметры для подавления человеческого интеллекта. С троллями и орками этот номер прошел, почему бы не поработить еще и людей? Разве бывает мало рабов? А, мэтр?

— Что-то я не улавливаю связи, — сухо отозвался Арибальд. — Вы безвозвратно погрязли в пороках, любезнейший. Большая часть человечества вымерла от болезней и наркотиков. Оставшихся мы пытались спасти. Я, по крайней мере, пытался.

Айвен усмехнулся:

— Забавный вы индивид, мэтр Арибальд! Чуть ли не единственный идеалист среди эльфов. Во всяком случае, других мне встретить не посчастливилось.

Арибальд неопределенно дернул плечами; Фейнамиэль тотчас поймала его за руку.

— Сколько вам лет, Арибальд? Вы ведь все еще считаете собственный возраст земными годами? — продолжал допытываться Айвен.

— Тысяча триста, — неохотно признался Арибальд. — С небольшим. А это имеет значение?

— Не имеет. Я просто так спросил. Не знаю как у эльфов, а люди годам к сорока обычно расстаются с большинством иллюзий. Странно, что вы, существо по людским меркам запредельно древнее, не стали мудрее наших стариков. Мне тридцать восемь, но я уже убедился: больше всего вреда наносят те, кто пытается тебя спасти. Даже если это желание искреннее. И что спасти никого невозможно, возможно только спастись. Самостоятельно. Вы никогда не размышляли над этим, мэтр?

— По-моему, вы просто играете словами, любезнейший, — резко ответил Арибальд. — Достаточно оглядеться, чтобы понять: спасением вы называете заурядную бойню.

— Бойня не может быть заурядной… Впрочем, за тысячу прожитых лет взгляд на эту проблему вполне может и измениться. А пока я склонен полагать, что все здесь случившееся — это битва за свободу моей расы. Мы ее добыли, мэтр. Свободу. Все эльфийские корабли покинут Землю часа через два-три. Надеюсь, я никогда больше не увижу ни одного из вас. — Айвен полез в карман, вынул что-то и протянул Арибальду. — Вот, возьмите. Взглянете на досуге.

На ладони Айвена поблескивал кристалл от мнемографа. Видимо, с какой-то записью.

— Возможно, вы все-таки поймете человеческие взгляды на свободу и на спасение. По крайней мере — попытаетесь.

Осторожно, двумя пальцами, словно это был не обыкновеннейший кристалл, а какое-нибудь опасное насекомое, Арибальд взял запись.

— Прощайте, мэтр Арибальд. Хотели вы того или нет, но спасение человеческой расы состоялось, пусть и не так, как оно виделось эльфам. Возвращайтесь на борт, потому что вне кораблей эльфам теперь пребывать небезопасно. Надеюсь, окрестные поселенцы успеют погрузиться до отлета.

Вдали басом заревел тролль, отчего Арибальд и Фейна одновременно вздрогнули. Тролль ревел иначе, чем они привыкли слышать, — не тупо и покорно, а яростно и осмысленно. Не позавидуешь тому, кто его разозлил.

— Прощайте, рядовой, — сказал Арибальд, пряча кристалл с записью в нагрудный карман.

В принципе, ему было что сказать человеку. Но многолетний опыт подсказывал: действия никакая речь не возымеет.

— Пойдем, Фейна. — Мэтр легонько сжал ладонь помощницы. — Помнишь певца из «Лаваэсти»? Вольному — воля, спасенному — боль. Самое смешное, что это оказывается правдой всегда, при любом исходе.

Арибальд не оглянулся даже у шлюза — просто вошел во дворец-корабль, ведя за руку Фейнамиэль.

Она мэтра так ни о чем и не спросила.

декабрь 2007 — февраль 2008

Москва — Николаев

Василий Головачев Свой-чужой [8]

Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт, гласит народная мудрость. Но этим троим, что упорно карабкались вверх по склону горы Таш-Тугуш на Алтае, было всё равно, что о них подумают другие. Они были альпинистами: один — профессионал, двое — любители, — и не знали лучшего отдыха, чем тяжелый, медленный, мучительный подъём на вершины гор.

Близилась середина июля, погода стояла великолепная: тепло, солнце лижет спины, снег искрится, небо кажется бездонным, — и настроение у друзей было отменным. Благо до вершины осталось совсем немного, рукой подать — всего метров двести по бугристой вертикальной стене. Часа два подъёма, если не торопиться. А спускаться они собирались уже с другой стороны горы, практически отдыхая, так как западный склон Таш-Тугуша был пологим, по нему спокойно можно было скатиться на лыжах.