Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [34]

Плоский диск под хрустальным куполом. Наверное, по куполу ходят небесные светила, только снаружи их не видно. Диск покоится на спинах трех колоссальных слонов, а слоны попирают спину какого-то океанского чудища, невесть зачем согласившегося служить плавучим фундаментом для карикатурно-нелепой конструкции мироздания.

Это тот объект, что засекла Камилла. Единственный объект того мира, если не считать бесконечной зыби бесконечного океана. Других объектов в том мире нет, да и зачем они? Я напрасно рыскал над водной поверхностью во всех направлениях, не найдя ни других плавучих чудес, ни берегов. Случается, что метафоры не лгут: это и в самом деле безбрежный океан.

А потом меня вышвырнуло в обычное пространство. Неожиданно. Без предупреждения. А глухая зона попросту исчезла.

Здрассьте! Вот он я. Заждались?

Я больше не дурил, но мне уже не верили — перехватили управление и доставили на борт «Гладиатора» в лучшем виде, как груз. И начались допросы — обычные и под гипнозом, письменные показания с непременным указанием самых незначительных подробностей и процедуры с применением ментоскопии. Тем временем целая банда экспертов изучала записи, сделанные моим корабликом, и сам кораблик.

А кончилось это тем, что я сразу же назвал про себя «круглым столом» в относительно демократичной обстановке — еще одной попыткой понять суть явления. Почему бы и нет, если все усилия экспертов приводят лишь к выявлению все новых и новых элементов паззла, а сам паззл не складывается?

Это У НИХ он не складывается…

— Чему вы, собственно, улыбаетесь? — внезапно рявкает на меня полковник Горбань.

Разве я улыбался? Между ехидной усмешкой и улыбкой не больше сходства, чем между колибри и кольраби, но полковнику это невдомек.

— Быть может, вам есть что сказать? Только по существу!

Теперь все смотрят на меня, и генерал Зельц едва заметно кивает: давай, мол, выведи нас из затруднения. Зельц из тех утопающих, кто не пренебрегает соломинками.

Ну что ж…

— Если по существу, то все гипотезы, что я здесь слышал, — мусор. — Тон мой нагл, но что я теряю? — Вот что с нами произошло, если хотите знать. Испорченный ребенок неожиданно спас птичку, а взрослый увидел это и сказал чаду: «Твое счастье. Драть бы тебя за твои проделки и в чулан посадить, но раз такое дело — ладно уж, гуляй…»

— Поясните, — бросает Зельц. Он хмурится, как и все.

— Пожалуйста. С чего все началось? С появления одиночного космоида. Привлеченный парами ртути — возможно, единственным средством, способным ему помочь, — он рвался во внутренние области Солнечной системы. Какое-то время я стоял у него на пути, а потом разнес бак танкера. Космоид получил то, что хотел, стряхнул паразитов и полетел по своим делам. Надеюсь, вы помните, что я не позволил «Самураю» расстрелять его?

По лицу Горбаня ясно видно — уж он-то помнит.

— В скором времени в том же секторе появляется глухая зона, — продолжаю я. — Случайность? Или эти события взаимосвязаны? Я подлетаю к зоне, и ничего не происходит. Я подбираюсь ближе…

— Нарушив приказ! — рявкает Горбань.

— Я подбираюсь ближе, и глухая зона втягивает меня в себя. Некая сила, в которой я подозреваю цивилизацию, неизмеримо превосходящую человеческую, показывает мне безбрежный океан, а в нем… ну, вы сами видели. Кит или черепаха, не суть важно, слоны на спине этой твари, на них земной диск под хрустальным куполом. Мне, точнее, нам — меня ведь выпустили — продемонстрировали то, что сделают с нами в следующий раз, если мы тронем хоть одного космоида. Нас посадят в резервацию, под хрустальный купол. Полагаю, им это вполне по силам. Нас предупредили. Погрозили пальцем. Глухая зона — это всего лишь окно… в иную вселенную, наверное. Мне кажется, эта цивилизация распространила свое влияние на несколько вселенных, в том числе и на нашу…

Горбань двигает желваками. Новиков и Тыгдымов благоразумно помалкивают. Меня перебивает хмурый Зельц:

— Не вижу связи. Зачем вашей фантастической сверхцивилизации предупреждать нас о том, что космоиды находятся под ее защитой? Он ведь убрался целехоньким, не правда ли? Если даже нас предупредили, как вы утверждаете, то о чем? О том, что мы не должны нападать на космоидов? А может быть, о том, что мы, напротив, должны уничтожать этих тварей повсюду?

У меня готов ответ.

— Подбирался ли кто-нибудь к глухой зоне ближе, чем я? Автоматы не в счет — я имею в виду пилотируемый корабль.

Они переглядываются.

— Да, — отвечает Зельц.

— Так почему же им ничего не показали? Почему не вступили с ними в контакт, хотя бы односторонний? Почему вступили со мной?

«Вы им противны, господа!» — хочется добавить мне, но я благоразумно умолкаю. Пусть догадаются сами.

А если не догадаются — невелика потеря. Некоторым можно вдалбливать в головы всю жизнь, что не надо трогать живое существо, не угрожающее тебе и не являющееся твоей пищей, да так и не вдолбить. Не всякая голова годится для этого. На таких особей действуют только угрозы.

Унизить. И оставить без сладкого. В чем сладость жизни для командного состава Военно-космических сил? Планировать операции, посылать корабли туда и сюда, рисовать стрелки на трехмерной карте, упиваться могуществом, сравнимым с могуществом богов, и видеть лишь те пределы их могущества, которые диктуются уровнем развития техники. Это несерьезно. Предел — не предел, если он постоянно расширяется.