Eurocon 2008 (2). Спасти чужого - [33]

8

Что это? Свет?

Свет в конце туннеля — известный признак клинической смерти. Одна беда — нет никакого туннеля.

Просто свет.

Недостаточно яркий, чтобы заставить зажмуриться человека, несколько часов пялящегося в черноту. Но все же свет.

— Камилла!

— Нестандартная ситуация капитан. Связи нет. Навигация невозможна. Провожу экспресс-тестирование бортовых систем. Не могу дать никаких рекомендаций.

Понятно. Раз связи нет, то нет и внешнего управления. Камилла снова считает меня капитаном. Она озадачена: в ее памяти нет никаких сведений о связи и навигации внутри глухой зоны, поэтому она подозревает неисправность.

— Камилла, отставить торможение! Маршевые ионники на среднюю тягу.

Толчок сзади. Небольшая перегрузка.

— Выполнено.

— При обнаружении любого объекта докладывать немедленно.

Молчание в ответ. Камилла не видит границы глухой зоны, только что пересеченной мною. На всякий случай я переключаю правый боковой экран на задний обзор.

Ничего. Лишь мягкий свет, льющийся неизвестно откуда. Никаких «стенок», никаких границ. Пространство кажется изотропным.

— Камилла, какова плотность среды?

— Нулевая.

Коротко и ясно.

— Ну, вперед помалу, — шепчу я вслух. Это нужно не Камилле — мне. Ибо впервые за долгое время мне страшно.

Наверное, со стороны это выглядит глупо. Ведь шел на верную смерть — и не боялся. А теперь боюсь. Чего, спрашивается?

Неизвестности.

Но еще страшнее мысль: вдруг нутро глухой зоны в самом деле окажется полностью изотропным? Что, если в нем нет ничего, кроме моего кораблика и неяркого света? Разве не бывает света без источника? Реликтовое излучение, к примеру.

Да, это страшно — искать Нечто и не найти ничего. А на закуску — не суметь выбраться обратно. Ведь чтобы проломить стену, надо как минимум ее иметь. Где же она?

Стенку мне, стенку! Не проломлю, так хоть башку себе расшибу вдребезги. Тоже выход.

9

— Под нами протяженный объект, капитан.

Интересно…

— Объект или поверхность? — пробую уточнить я.

Камилла отвечает не сразу — анализирует поступающие локационные данные. Похоже, они сбивают ее с толку.

— Поверхность. Мы снижаемся ускоренно. По-видимому, действует гравитационное поле.

Еще интереснее. Планета, что ли?

— Нет. Поверхность в первом приближении плоская. Продолжать снижение?

— Да, но так, чтобы не шмякнуться. Хочу сперва взглянуть, что за поверхность.

— По отражательным характеристикам идентична морской воде.

Что?

Я не брежу. Это было бы слишком просто.

Что может быть похоже на морскую воду?

Морская вода.

Еще, кажется, околоплодная жидкость имеет примерно ту же соленость. Но не настолько же я ненормален, чтобы считать, что подо мной расстилается океан околоплодной жидкости!

Пусть это будет вода. Я хочу, чтобы подо мной оказался океан именно морской воды, а не чего-то еще! Понимаю умом, что все это вздор, что в той вселенной, куда я оказался заброшен, вода может оказаться далеко не самой распространенной жидкостью, но все же прошу: пусть будет вода!

Вот она, поверхность! Я ее вижу. И впрямь похоже на море, покрытое рябью волн. Таким оно выглядит с борта аэробуса в безоблачную погоду.

— На какой высоте прервать снижение, капитан?

— На ста метрах. Наблюдаешь ли еще какие-нибудь объекты?

— Да.

— Что это?

— Не могу идентифицировать. Объект находится на поверхности жидкости.

— Дуй к нему.

— Ситуация непредсказуемая, капитан. Рекомендация: принять меры к возвращению.

Хотел бы я знать, какие это меры! Как всякая женщина, Камилла любит требовать невозможного.

— Вперед, я сказал. Вперед!

Я не знаю, что там за объект. Возможно, он убьет меня. И пусть. Возможно, я наконец пойму или хотя бы начну понимать, куда меня занесло и что мне с этим делать. Еще лучше. Пугает третий вариант: я не пойму ничегошеньки и останусь жив. Во всяком случае до тех пор, пока в кораблике не иссякнут запасы воздуха, воды и пищи.

Наверное, глупо лететь к объекту. Но еще глупее — не лететь.

— Вперед, Камилла…

10

Искусственная гравитация в две трети земной, мягкие кресла, сколько угодно кофе. Экран в полстены. В десятый раз просматриваем одно и то же, и не надоедает.

Генерал Зельц, полковник Горбань, майор Тыгдымов, капитан Новиков — все здесь, плюс еще несколько военных чинов. Плюс я — с уставшим языком от бесчисленных ответов на бесчисленные вопросы.

Меня бы упрятали в психушку, не будь этой записи. А как ей не быть? Разумеется, писалось все: состояние моего организма, мои действия, реакция корабля на них и уж в первую очередь — наружный обзор. Ничего не пропало, все сохранено, никакая внешняя сила не озаботилась стереть записи, и, видимо, не зря.

— Кхм! — кашляет один из трехзвездных генералов. — Это кит или все же черепаха? Чья там спина?

Вид у трехзвездного заметно сконфуженный, как будто вместо командно-штабного учения он попал на концерт младшей группы детского сада.

— Эксперты еще работают, — отвечает Зельц. — Но, в сущности, не все ли равно? Слоны, во всяком случае, видны отчетливо.

— Бред… — выразительно качая головой, бурчит трехзвездный.

— Разведданные, — поправляет Зельц.

Я тоже смотрю на экран. Вот они, три слона, держащие на спинах земной диск. Земной, а не какой-нибудь, в том нет сомнений. Сейчас ракурс поменяется — я начну облет хрустального купола по окружности, а потом зайду сверху. Снаружи купол прозрачен, и сквозь него в разрывах облаков отчетливо предстанет Земля — плоская, как на проекции Меркатора. Континенты и океаны имеют вполне узнаваемые очертания.