Этюд в багровых тонах; Знак четырех: Повести; Приключения Шерлока Холмса: Рассказы - [2]

Как нетрудно заметить, Артур Конан Дойл был не из самой благополучной семьи. Это не значило, конечно, что Дойлам нечем было гордиться перед соседями.

Прежде всего, и отец и мать происходили из старинного рода, о чем никогда не забывали. Во-вторых, семья в целом была достаточно известная и устроенная. В Дойлах всегда дремал художественный инстинкт, и один из них, дед Артура, был знаменитым художником и дружил с людьми, занимавшими видное положение в литературе и обществе. Да и его дети, исключая отца Конан Дойла, были людьми устроенными. Особенно же дедушке Джону, да и всей семье, нравилось, что он очень походил на герцога Веллингтона, и когда он совершал положенную в высших кругах конную прогулку по Гайд-парку, многие, завидев его, заранее снимали шляпы.

Думается, впрочем, Артур, со своей врожденной скромностью, меньше других обращал на это внимание. Определяя свой жизненный путь, он исходил прежде всего из того, чтобы не быть обузой для домашних. Еще в школе ему замечательно давалась химия, и он возмечтал, получив при поступлении в университет высшую оценку по этому предмету, добиться стипендии, а потом еще подрабатывать и не быть окружающим в тягость. Удалось это не сразу. С первого места его прогнали, потому что этот второкурсник еще не понимал в медицине. Со вторым своим нанимателем он не сошелся во взглядах. Артур имел неосторожность заметить, что он — противник смертной казни, чем вызвал у того приступ ярости. Жалованья он, разумеется, и до этого не получал. Будущего писателя нанимали за стол и жилье, хотя какие-то небольшие деньги у него водились — в 1876 году, поступив в университет, он и вправду добился стипендии.

Единственный, кто возражал против получения Артуром врачебного диплома, был его дядя, живший в Париже, — художественный критик Мишель Конан, в честь которого ему и дали второе имя. Когда Артур учился в Швейцарии, он начитался Вальтера Скотта, Эдгара По, Жюля Верна и очень модного в те годы историка Томаса Бабингтона Маколея, его потянуло к перу и он послал свои первые опыты Мишелю Конану. Тот сразу же предсказал мальчику большое литературное будущее, пытался убедить его не тратить лишнее время на занятия ненужными предметами, но от намерения того сделаться врачом отговорить его все-таки не сумел.

Еще студентом будущий писатель устроился кем-то вроде фельдшера на китобойное судно, ходившее в Арктику. Во время одной охоты он чуть не погиб, но почти не заметил этого. Артур вообще не слишком обращал на себя внимание. И к жизни своей он был безразличен, и к внешнему виду. Конечно, пренебрегать условностями не приходилось, но больше всего он любил сидеть дома в халате — совсем как Шерлок Холмс. Зато приодевшись, Артур производил большое впечатление. Он был огромного роста, отличный спортсмен, красивый, и девушки это замечали. Он их тоже замечал. В те годы он был влюбчив до невероятия, особенно в подпитии. Однажды, находясь в таком состоянии, Артур объяснился в любви за один вечер сразу пятерым. На другой день он получил от одной из них письмо, где та брала назад свое обещание. К сожалению, он никак не мог ее вспомнить. Однажды он чуть не женился, да вот беда — жить было не на что. Тогда и возникла идея еще одного корабельного путешествия.

На этот раз Артур был уже полноценным врачом. В 1881 году он получил диплом бакалавра медицины и магистра хирургии, и ему предложили место на борту парохода «Маюмба», направлявшегося к «Золотому берегу» на западном побережье Африки. Новое путешествие оказалось еще более интересным, чем предыдущее. В середине января 1892 года, когда это грузопассажирское судно бросило якорь в Ливерпуле, он подвел итог своим приключениям. Выяснилось, что он переболел лихорадкой, едва не был съеден акулой и был свидетелем (скорее всего, небезучастным) пожара, который вспыхнул на приютившем его корабле где-то между Мадейрой и Англией. Все это было занятно, но плавать корабельным врачом Конан Дойл после этого больше не захотел, хотя возможности к тому представлялись.

На суше место тоже долго не находилось. Конан Дойл регулярно помещал в газетах объявления о поисках работы, но безуспешно. Впрочем, один результат у этого вынужденного безделья все-таки был. Его все больше тянуло писать, и один из его рассказов попросту произвел сенсацию. Назывался он «Заявление Хэбакука Джефсона» (1884) и основан был на подлинном происшествии. За двенадцать лет до того у берегов Португалии было обнаружено судно «Мария Селеста», покинутое командой. Вот Конан Дойл и взялся расследовать это происшествие. Результат получился настолько убедительным, что последовало даже официальное опровержение английского представительства в Гибралтаре. Там было сказано, что все содержание рассказа — чистая выдумка. Никто, правда, еще не знал, что автор именно как знаменитый выдумщик в дальнейшем и прославится, тем более что, согласно тогдашним нравам, рассказ никому не известного литератора и подписан не был. Дальнейшие попытки публиковаться либо совсем не удавались, либо успех приносили весьма незначительный. «Заявление Хэбакука Джефсона» было хотя бы напечатано в знаменитом журнале «Корнхилл мэгэзин», редакторами которого были некогда Теккерей, а потом Стивенсон. Тот не жил в это время в Англии, но Дойл узнал, что один критик послал этот рассказ бывшему редактору и уже от этого пришел в восторг. Другие рассказы Конан Дойла если и выходили в свет, то в жалких журнальчиках, которые никто всерьез не принимал.