Этюд о крысином смехе - [25]

Двое, видимо, очень спешили. Прижимаясь к стенам домов, мы с Холмсом кинулись им вслед. За нами неотступно следовал Лестрейд со своими людьми.

На Чаринг-Кросском вокзале высокий человек купил билеты и вместе со своим спутником поспешил на поезд. Мы едва успели предъявить контролеру пачку билетов, купленную накануне, как состав тронулся, и нам пришлось вскакивать в вагон уже на ходу.

– Вы напрасно потратились на билеты, – отдуваясь, проговорил Лестрейд, пряча в карман удостоверение. – Вас бы пропусти ли со мной.

– Я не служу в Скотленд-Ярде, – гордо ответил Холмс. – И вполне могу сам покупать билеты. Правда, Уотсон?

Я ощупал пустые карманы, вздохнул и промолчал.

Вагон был переполнен. Отцы семейств, их жены, дети, молодые люди и пожилые пары – все рвались за город в воскресный день, предвкушая радость отдыха на свежем воздухе. В тамбуре, куда нам едва удалось втиснуться, было накурено и душно. Меня сразу же задвинули в угол, прижав к стеклу и больно наступив при этом на ногу. Холмс с Лестрейдом напряженно вглядывались в глубину вагона. За окном проносились убранные поля, леса, одетые в желто-багряный наряд, проселочные дороги. Вдали блеснула Темза.

Поезд затормозил. Народ хлынул на платформу. Я потерял из виду Холмса с инспектором и полисменами и усиленно заработал локтями, выбираясь из толпы. Ответив на последнее нелестное замечание в мой адрес, я едва не столкнулся нос к носу с теми двумя, но вовремя успел отвернуться и сделать вид, что изучаю доску объявлений. Двое прошли по платформе, спустились вниз и отделившись от потока людей, направляющихся к реке, пошли вдоль насыпи.

Я окликнул Холмса, бестолково озирающегося по сторонам, и указал на беглецов. Преследование возобновилось.

Мили через три, миновав рощу густых буков, мы вышли на обширную пустошь. Скрываться здесь было труднее, и мы, как могли, пригибались к земле, временами даже ползли на четвереньках, чтобы нас не заметили.

Судя по обилию угольных куч, эта пустошь в крутой излучине Темзы служила местом загрузки барж с углем. Двое повернули в сторону от железной дороги, и начали петлять в угольном лабиринте. Кучи становились все громаднее и величественнее. Когда я смотрел на них снизу вверх, у меня начинала кружиться голова от их крутизны. Временами мне казалось, что мы сбились с пути и теперь плутаем где-нибудь в отрогах Кембрийских гор, но Холмс уверенно шел вперед, не теряя преследуемых из виду и прячась за глыбами в минуту опасности.

И тут нашим глазам предстало поразительное, небывалое зрелище! Прямо среди мрачных черных гор угля, скрывающих все вокруг, мы увидели геометрически правильную вершину, освещаемую лучами солнца. Перед нами, по мере приближения, все выше и выше поднималась громада пирамиды, грандиозная даже по сравнению с гигантскими горами угля. Пропавшая пирамида Хеопса! Я украдкой бросил взгляд на Холмса. Его лицо выражало крайнюю степень отвращения.

Прославленная пирамида была примерно наполовину засыпана углем. По ней с лопатой в руках лазил человек в тельняшке с мокрым пятном на спине, и старательно сбрасывал вниз уголь, откапывая это «чудо света». Заслышав шаги двух приближающихся человек, он мгновенно выпрямился и, закрываясь рукой от бившего в глаза солнца, удивленно уставился на них. Потом, бросив недоуменный взгляд на часы, кинул лопату и начал поспешно спускаться вниз.

Едва он достиг подножья закопанной пирамиды, как Холмс с револьвером в руке выскочил из-за угольной кучи и громовым голосом проревел:

– Руки вверх! Не двигаться! Стреляю без предупреждения!

И он действительно выстрелил без предупреждения, видимо, случайно нажав курок. Пуля сбила шляпу с моей головы. Человек в тельняшке выхватил из-за пазухи револьвер, но тут Лестрейд метнулся вперед и по бульдожьи вцепился в него. Минута – и подскочившие люди Лестрейда докончили дело. Вся троица оказалась в наручниках.

– Вы арестованы, – тяжело дыша, проговорил Лестрейд. – Именем закона.

– Я протестую, – сказал человек в кожаной куртке с хорошо различимым американским акцентом. – Я буду жаловаться…

– Протестуйте, – устало сказал Холмс, опускаясь на кучу угля. – Жалуйтесь.

Тем временем Лестрейд, пристально смотревший на человека в тельняшке, изумленно присвистнул и хлопнул себя ладонью по лбу:

– Бог ты мой! – воскликнул он. – Моррел! Лопни мои глаза: Моррел!

– Да, начальник, – криво улыбаясь, ответил тот, – вам все-таки удалось замести меня. – Он перевел взгляд на Холмса, и лицо его исказилось ненавистью. – Жаль, что нам не удалось прихлопнуть тебя в Швейцарии! – Он рванулся, но полисмены крепко держали его.

– Вы достойный соратник профессора Мориарти, – улыбнулся Холмс – Ему очень не хватает вас на том свете.

Арест преступников произошел так быстро, что я ничего не успел сообразить. И теперь я во все глаза смотрел на арестованных, пытаясь хоть что-то понять.

– Холмс, – задумчиво сказал я, наконец, – вы знаете, мне кажется, что я видел этих троих раньше.

– У вас прекрасная зрительная память, мой дорогой Уотсон, – с уважением сказал Холмс. Он с минуту подумал и прибавил: – Вот этот – Фрэнк Моррел, преступник мирового масштаба, разыскиваемый полицией одиннадцати стран, похититель пирамиды Хеопса. Вы могли видеть его на похоронах лорда Блэквуда в обличье священника. Этот, – Холмс указал на человека в кожаной куртке, – Айзек Мунлайтнесс, подданный Северо-Американских Соединенных Штатов, скупщик краденных ценностей, а также, – Холмс резко повернулся к американцу, – военных секретов, не правда ли, мистер Мунлайтнесс? За последние годы немало британских военных секретов уплыло в Новый Свет. Нам никак не удавалось поймать его за руку, к тому же, мешало его иностранное подданство. Но теперь мы упрячем его в тюрьму за попытку покупки украденной пирамиды, а там, я надеюсь, раскрутим и весь клубочек. Им, без сомнения, заинтересуется военное ведомство. А видеть мистера Мунлайтнесса, Уотсон, вы могли в отеле