Этюд на двоих - [2]
Дюков. Бывает… Когда женщина работает среди мужчин… Не хочу вас обидеть, но водители – не самые нежные представители нашей половины человечества.
Вал ера. Вы ж сами…
Дюков. Нет, я автолюбитель.
Валера. Ну да, а то я вас не знаю. Вы ж на нашей автобазе.
Дюков. Ошибка.
Валера. Или в седьмой.
Дюков. Холодно.
Валера. А, в управлении…
Дюков. Северный полюс.
Валера. Ну как… Я ж вас видел.
Дюков. Выпейте крепкого чая или кофе…
Валера (смотрит на него с сожалением). Прямо как наш завгар. Сам не знает, где тормоз, где сцепление, а учит ездить.
Дюков (после паузы, усмехнувшись). Вы в театре бывали?
Валера. Ну… Допустим.
Дюков. Может, тогда случалось видеть пьяных на сцене? По роли, так сказать.
Валера. Ну…
Дюков. Он же не водку пьет. Воду.
Валера. Да-а? Ни в жизнь не скажешь. Натурально так все.
Дюков. Хороший актер и должен все натурально делать. Тому и учат.
Валера. Пить учат? (Смеется.) А вам преподаватель, часом, не нужен?
Дюков. Не пить – изображать состояние. Смеяться, когда не смешно, падать замертво будучи живым, пьянеть от воды. Это плохой актер изображает, а настоящий должен действительно почувствовать себя пьяным.
Валера. Вспомнил! Где видел вас – вспомнил. По телеку. Вы артист, да?
Дюков. Да.
Валера. Я, главное, помню – видел где-то. А вы как про театр, мне тут и стукнуло. Я ж говорю, не в себе сегодня, людей не узнаю. А она не подает.
Дюков. Так я об этом и говорю: измените его, состояние свое. Сами измените. Без всяких этих… Представьте себе… Вообразите… Будто вы уже… Вспомните, что вы чувствовали, когда… на самом деле… Вы ж помните?
Валера (подумав). Как когда. Ежели не отключусь.
Дюков (как бы постепенно пьянея). Когда вы берете в руку рюмку… (наливает в рюмку лимонад) и медленно, морщась, пьете… (морщится и пьет)… и потом вздрагиваете… (вздрагивает), и ждете несколько секунд не дыша… (замирает), и ищете глазами, чем бы закусить… (отламывает кусочек хлеба), и выдыхаете воспаленно… (делает резкий выдох), а потом медленно жуете… (жует), прислушиваясь к чему-то в себе… (снова замирает) в ожидании, когда внутри загорится фонарик… станет тепло и ласково… (Смотрит с умилением на Валеру, хлопает его по плечу.) Друг!
Валера (изумлен). Колоссально! Ну вы даете…
Дюков (обычным голосом). Вот так-то, дорогой сосед.
Валера. Ни в жизнь не отличишь.
Дюков. Система Станиславского.
Валера. Чья?
Дюков. Станиславского – не слыхали?
Валера. А-а… Чего-то слышал… Кажись, театр у него с Немировичем-Данченко на пару был, да? У нас один рассказывал.
Дюков. И когда актеру надо прожить какое-то состояние…
Валера (недоверчиво). И вы что, все это чувствовали: тепло, и фонарик?
Дюков. Разумеется.
Валера. Надо же… И бесплатно.
Дюков. О том и говорю. Зачем тратиться, рисковать, буль-ть под столом, портить здоровье… Налил себе этого прекрасного напитка… (наливает ему лимонад), представил мысленно, что сейчас вольешь в себя обжигающее зелье… Ну, смелее…
Валера с опаской подносит рюмку к губам.
Не нюхать! Пахнет сивухой…
Валера (морщась). Подлецы, народ травят,
Дюков. В груди сначала холодок ожидания. А когда вы ее – хлоп!… Ну, смелее…
Валера пьет.
Носом не дышать!… То по пищеводу, как огонь, как свинец расплавленный…
Валера морщится.
Аж дух захватывает…
Валера судорожно выдыхает.
И вот тепло уже идет вниз… И расслабляются мышцы…
Валера откинулся на стуле.
И в руках слабость…
Валера роняет рюмку, она разбивается.
Вот и хорошо, вот и ладушки… А внутри фонарик. Чуешь?…
Валера осоловело смотрит на него.
Красный и горячий…
Валера {облизывает губы).Запить бы…
Дюков. Зачем разбавлять? Лучше повторим. (Берет чистую рюмку, ставит перед ним, наливает лимонад ему и себе.)
Входит Грошев, он в штатском костюме. Садится за соседний столик, поглядывает на них.
Дюков. Ну, давай, Коля, за встречу!
Валера. Я не Коля, я Валера.
Дюков (как бы чуть пьян). Извини, Коля, не хотел обидеть. Все, Валера так Валера. Тоже красиво. Ну давай, Коляша, за Валеру… (Пьет, повторяя весь ритуал.)
Валера (смотрит на него как зачарованный, потом опрокидывает лихо свою рюмку; морщась). Гадость какая…
Дюков (оловянным голосом). Ноги – чуешь? Не чуешь уже…
Валера (смотрит под стол). Ноги?
Дюков. Немеют. Пальцы в ботинке – вроде как уже не твои. Хочешь пошевелить, а они…
Валера (запинаясь). А должны?
Дюков. И встать – ни-ни…
Валера (пытается встать, не может). Надо же, с двух всего… Хорошо, никто не видит…
Дюков. Закусывать надо, Коля.
Валера (свирепея). Я тебе сказал – не Коля я. Не Коля я!
Дюков. А, Николя… Николя… Так бы и сказал. Ни коля, ни дворя…
Сима (подходит к столику Грошева, услышав их разговор, поворачивается к ним). Так… все-таки достали. Вот уж действительно – свинья грязь найдет.
Валера (пьяно). Э, э, ты насчет грязи полегче!
Сима (Дюкову). И вы туда же.
Дюков (абсолютно трезвым голосом). Простите, вы мне?
Сима (сбита с толку). А вы что, вы не…
Дюков (с наивным видом). Я не понял, вас что-то интересует?
Сима. Значит, он один… Зачем же вы его спаиваете? Не стыдно? Он же за рулем, ему ехать.
Дюков. Ну и на здоровье. С рюмки лимонада…
Сима. Лимонада… А то я не вижу.
Валера. Чего ты видишь?
Сима. Я их за километр чую. Целый день небось перед глазами.
Катя – натура на редкость восторженная, романтическая и к тому же весьма целеустремленная. Она готова мчаться хоть на край света за любимым, для которого, как выясняется, была лишь мимолетным увлечением. Конечно, Кате придется пролить немало слез – однако под занавес судьба просто не может ей не улыбнуться…Памятливый телезритель может обнаружить некоторое несоответствие между тем, что он прочитает, и тем, что видел на экране. Это и называется «режиссерской трактовкой».
Эта книга об истории науки, о драме идей и их творцов. Закон плавающих тел, рентгеновские лучи, радиоактивность, строение атома, цепные реакции — вот неполный перечень открытий, которые выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира — Архимед, Резерфорд, Беккерель, Семенов.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Эта энциклопедия рассказывает о великих открытиях в области физики, которым посвятили свою жизнь выдающиеся ученые. Она расширит знания школьников по истории науки, поможет при работе над докладами и рефератами. Богатый иллюстративный материал демонстрирует действие законов физики и работу физических приборов. Закон плавающих тел, гальваническое электричество, электромагнитная индукция, рентгеновские лучи, радиоактивность, цепные реакции — эти и другие великие открытия выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира Архимед, М. Фарадей, Э. Резерфорд, А. Беккерель, Н. Семенов… Богатый иллюстративный материал познакомит школьников с действием физических законов, расскажет об устройстве и работе многих приборов. Книги серии «ПОПУЛЯРНАЯ ШКОЛЬНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ» адресованы тем, кто стремится к углубленному изучению предметов школьного курса.
Книга известного драматурга Валентина Азерникова включает шесть пьес. Большинство из них идет на сценах театров страны и за рубежом. Такие, как »Возможны варианты», «Третьего не дано», «Чудак-человек», имели большой зрительский успех. Книга позволит еще раз встретиться с полюбившимися героями.
Разные герои, разные сюжеты, разные категории заведений ресторан, кафе, закусочная.Но одно общее – это, пожалуй, единственные места, где в нашей круговерти еще могут встречаться незнакомые люди. Чтобы всмотреться друг в друга, чтобы узнать в другом себя. И – ужаснуться или посочувствовать.Эти три пьесы – «Юбилейное танго», «Этюд на двоих», «Он придет» – могут играться порознь, а могут – в один вечер, как триптих.
Разные герои, разные сюжеты, разные категории заведений ресторан, кафе, закусочная.Но одно общее – это, пожалуй, единственные места, где в нашей круговерти еще могут встречаться незнакомые люди. Чтобы всмотреться друг в друга, чтобы узнать в другом себя. И – ужаснуться или посочувствовать.Эти три пьесы – «Юбилейное танго», «Этюд на двоих», «Он придет» – могут играться порознь, а могут – в один вечер, как триптих.