Этрог - [3]

Естественно, я разозлился. Вставать было еще рано, а продолжать лежать – невозможно, ибо автомобилю удалось вывести меня из равновесия. Я умыл лицо и руки, зашел в суку, благословил «четыре вида» и исполнил заповедь «нетилат лулав»[23].

«Нетилат лулав»

Конечно, лучше было бы мне это делать с радостью, не омраченной утренним происшествием, а так – я был уставшим и не знал, как поступить дальше.

Выпив стакан чаю, я сказал себе: пойду и выполню свое обещание. Так или эдак мне надо было идти, так какая разница – сейчас или потом?

Я взял талес, сидур, этрог и лулав и отправился в синагогу прушим.

Был чудесный день, не жарко и не холодно. Сукот вдоль дороги и прохожие с «четырьмя видами» в руках овеяли мой путь благовониями. Через час с небольшим я достиг нужного места[24].

ח

Этот квартал беден, нет в нем красивых домов, ухоженных улиц и радующих глаз парков. Однако, здесь тихо. Автомобили сюда не заезжают не только в шабат и праздники, но и в будние дни тоже. Их гудки не мешают людям спать, хотя спят местные жители мало. Вот и сейчас я увидел, что они давно встали. Из синагог, куда местные евреи приходят с первым лучом солнца, доносились звуки молитвы, а из сукот доносились слова Торы. В этот праздник принято совмещать мицву сидения в суке с мицвой изучения Торы.

От обилия покрытых зеленью сукот квартал напоминал цветущий сад. Этроги и хадасы благоухали, а расписные покрывала, служащие дверьми, добавляли необыкновенный колорит этому месту.

Я зашел в синагогу прушим, положил «четыре вида» на окно, взял книгу и стал читать.

Слева направо: этрог, хадас, лулав, арава. Три последних находятся внутри лыковой плетенки.

ט

В синагоге не было никого, кроме какого-то старика, стоявшего лицом к шкафу с книгами и что-то читавшего.

Что-то в его фигуре мне показалось знакомым, определенно я видел ее несколько дней назад.

Через некоторое время он вернул книгу обратно на полку и стал расхаживать взад и вперед с весьма озабоченным видом. Я не решился посмотреть ему в лицо, впрочем, как и он не смотрел в мою сторону. Старик подошел к окну, где лежали мои лулав и этрог. Посмотрел на них и попросил у меня разрешения взять этрог, после чего проверил и его и все «четыре вида», заметив при этом:

– Определенно – кошер

Тут я вспомнил и его и слова, сказанные в адрес тех, кто тратит общественные деньги на красивые этроги для собственного удовольствия: «Монеты, уплаченные за этрог тоже должны быть кошерными».

То есть – кошерные деньги важнее внешней красоты мицвы.

Пока я раздумывал над этим, ребе обратился ко мне с просьбой:

– Хотелось бы мне исполнить заповедь с помощью этого этрога.

Я сказал:

– Даю тебе его в подарок[25].

Старик произнес необходимые действия и благословения и вернул мне этрог.

– Ребе, а где твой этрог, – спросил я, – ты ведь купил кошерный этрог за кошерные деньги?

Он посмотрел на меня своими большими красивыми глазами, в которых Бог смешал мудрость и наивность, и сказал:

– Ты там был, когда я покупал этрог? Да, я взял кошерный этрог, но с ним кое-что случилось. Почему ты стоишь? Садись.

Я сказал ему, что пока ребе не сядет, я тоже продолжу стоять. Старик ответил:

– Я привык стоять, но ради тебя я сяду.

י

Он сел и начал рассказ:

– В моем квартале проживает один человек. У него тяжелый характер, злой нрав, но к соблюдению мицвот он относится с большим вниманием. Взял он себе этрог за половину эрец-исраэльской лиры, а может и дороже. Возгордился перед соседями – мол, нет ему равных. Я не знаю, насколько этрог был прекрасен, но, в любом случае, в данном квартале нет никого, кто бы мог себе позволить этрог за пол-лиры. Утром я услышал детский плач, доносившийся из их дома. Я попросил жену пойти выяснить что стряслось. Вернувшись, она рассказала, что ребенок игрался с этрогом, купленным отчимом за пол-лиры, уронил его и разбил питму[26] – тогда мать побила дитя. Знает, – продолжила жена моя, – что ее, несчастную, ждет от мужа за проделки его падчерицы. Спрашиваю жену – где он сейчас? В микве, говорит, – побежал окунуться перед потрясанием лулава. Или в суке у рава Шломо из Звягеля[27] – смотрит, как тот потрясает лулавом согласно традиции его отца, отца его отца, его предков – и так до Злотчевского Магида[28].

Пошел я в тот дом и отдал девочке свой этрог. Передай, говорю, этот этрог маме, а если муж ее начнет спрашивать, пусть скажет, что рав был тут, увидел этрог и признал его некошерным. А чтобы смогли вы кошерно исполнить мицву – дал свой этрог, как настоящий подарок, возвращать который не требуется. Так вот, со всеми этими заботами я не успел благословить этрог.

Затем ребе добавил:

– Вот наказание суетливому. Даже если позаботился он и купил кошерный во всех отношениях этрог – суета в нем помешает сказать благословение.

Примечания переводчика

Рассказ написан в 30-40-е гг. XX века. Впервые опубликован в 1961 году в сборнике «Огонь и деревья» («האש והעצים»).

Примечания по тексту