Этот жестокий замысел - [88]

Я направляюсь к лестнице, стараясь не думать о выражении лица Коула, когда он считал, что сделал что-то неправильное и напугал меня. Но каждый раз, стоит мне отогнать это видение, перед глазами вспыхивает лицо Мато. Его улыбка. Его губы, прильнувшие к моему уху. Они с Цзюнь Бэй точно были вместе. И я до сих пор не понимаю, почему он не сказал мне об этом.

Какие еще тайны Цзюнь Бэй я не помню?

Я поднимаюсь по лестнице и иду в спальню. Кровать застелена, шкаф открыт, а внутри висят две вешалки с женской одеждой. Она совершенно не моего размера, но я все же забираю джинсовую куртку, футболку и пару носков, а затем сворачиваю в ванную. Стены выложены белой плиткой, а все поверхности покрыты слоем пыли, но в остальном она чистая. Я бросаю новую одежду на пол и сажусь на край ванны, а затем вытаскиваю из рюкзака пачку салфеток «Картакса». Стянув футболку, я принимаюсь оттирать кровь и пену, которые присохли к коже. Половина пачки уходит на плечи и руки, но с волосами они не помогут. Порывшись в рюкзаке, я достаю расческу и замираю, когда замечаю кусок лавандового мыла.

Оно промышленного производства и сделано больше двух лет назад, но запах еще сохранился, и он вызывает прилив воспоминаний. Мы с Агнес варили лавандовое мыло в прошлом году у нее в подвале. Я потратила несколько дней, чтобы перекодировать геном водорослей и заставить их поглощать соевые бобы и выделять глицерин. За это она дала мне несколько вручную нарезанных брусков мыла. Фиолетовых, с крошечными фиолетовыми цветочками. На следующий день я отправилась на озеро и впервые за год почувствовала себя действительно чистой.

Я опускаю мыло и вызываю меню манжеты, чтобы подключиться к коммуникатору. За последние две недели я отправила ей несколько сообщений, а после расшифровки и восстановления панели получила от нее кучу ответов. Агнес выслеживала Лаклана в Неваде. И сказала мне следовать за голубями.

Но я здесь, а ее так и не видела.

– Агнес? – зову я, открывая канал связи.

Я понимаю, что она вряд ли ответит, потому что не отвечала мне уже несколько недель, но не могу удержаться от еще одной попытки.

– Ты мне очень нужна сейчас, Яя. Я не знаю, что мне делать. Я не могу остановить Лаклана и «Картакс», а чума вышла из-под контроля. Но мне не хочется сдаваться и идти в бункер. Мне так не хватает твоей поддержки сейчас.

Коммуникатор отправляет сообщение в сеть «Картакса». Если Агнес на поверхности, она получит его. Но она не отвечала мне уже неделю, так что вряд ли ответит сейчас.

Мне просто хотелось бы знать, что у нее все в порядке.

Я провожу расческой по волосам, приводя их в более приличный вид, когда издали раздается рев двигателя. К нему прибавляется гул лопастей, и вскоре от него уже гремят окна. Это «Комокс», который летит со стороны убежища. Прилетели остальные.

– Соберись, – бормочу я.

Переведя взгляд с футболки, которую нашла в шкафу, на футболку с рисунком кальмара, которую дал мне Леобен, я натягиваю последнюю поверх все еще влажного лифчика. А затем подхватываю рюкзак здоровой рукой и, оставив грязные салфетки на полу, сбегаю вниз по лестнице. Я оказываюсь на улице в тот же момент, когда «Комокс» приземляется на дороге. От его винтов в воздух взлетают облака пыли и сухие травинки. Когда трап опускается, я спешу к нему по дорожке от дома.

Анна выходит из «Комокса» с винтовкой за плечом. Ее светлые волосы собраны в высокий конский хвост, а кожа измазана грязью. Она снова в форме «Картакса» – черных военных штанах и серой майке, в которой прекрасно видно накачанные мышцы на плечах и татуировки на руках. Белый шрам выделяется на шее, и при виде него я замираю от накатившего чувства вины.

Но к нему примешивается ужас от того, что я узнала о Цзюнь Бэй. Не представляю, зачем она перерезала горло Анне и подключала ее к генкиту. Только если хотела поиздеваться. Неудивительно, что Анна ненавидит меня. По себе знаю, как страдаешь от того, что стал подопытной мышкой того, кого считал членом семьи.

Именно так поступил со мной Лаклан, а Цзюнь Бэй – с Анной в лаборатории.

– Что случилось с джипом? – спрашивает Анна.

Она осматривает меня с головы до ног. Кажется, ярость, охватившая нас в нашу последнюю встречу, утихла.

– И что случилось с тобой?

– Мы наткнулись на толпу в тоннелях, когда выбирались из бункера, – говорю я. – И несколько людей взорвались.

Она морщится:

– Там все так ужасно. Кстати, спасибо, что уничтожила бомбардировщики.

Я опускаю глаза и переступаю с ноги на ногу, чувствуя неловкость.

– Спасибо, что вернулись за мной.

– Да без проблем, – говорит она. – К тому же Коул не оставил нам выбора.

– В любом случае спасибо.

Я заставляю себя вновь посмотреть ей в глаза. Не знаю, есть ли еще надежда наладить с ней отношения, но я не та девушка, что измывалась над ней в лаборатории, и не та, с кем она росла бок о бок, но все же нас что-то связывает, и мне не хочется это терять.

– Прости, – говорю я.

Она хмурится:

– За что?

– За все. За то, что бросила вас.

На ее лице мелькает тень.

– Не от тебя ли я слышала, что это сделала не ты.

– Да, но… – Я замолкаю. – Это трудно объяснить. Мне просто жаль.