Этот жестокий замысел - [115]

В шахту, которой не было ни на одной карте, к которой Мато дал доступ.

– Я знаю, где он, – выдыхаю я. – В шахте технического обслуживания. Я проходила мимо него…

– Ты сможешь добраться до него сейчас? – спрашивает Агнес.

Я оглядываюсь через плечо на дверь. Из атриума все еще доносятся звуки перестрелки, и в дверь врезаются пули. А значит, Коул все еще жив и все еще защищает нас, но мне не пройти там. Так как мне добраться до подвальных этажей отсюда, если Анна сказала, что солдаты окружили нас?

И тут я вспоминаю, как видела кольцо света из лаборатории Регины, когда была в комнате с растениями и большим озером. Я смотрю на качающуюся платформу в центре комнаты. Она заставлена стеклянными баками, которые висят над гигантским стоком в полу.

– Думаю, смогу, – говорю я.

– Тогда поторопись, – настаивает Агнес. – Я затащу Коула внутрь, как только ты уйдешь. Быстрее, Рысь.

Я поворачиваюсь на каблуках, но замираю и кошусь на Анну. Агнес как-то удалось остановить ее, как это делали только Бринк и Мато. А еще именно она открыла дверь в лабораторию.

– Кто ты такая? – выдыхаю я.

На морщинистом, заляпанном кровью лице Агнес появляется улыбка.

– Я твоя Яя, Рысь. И так будет всегда. А теперь иди.

Я вскакиваю на ноги, сжимая в кулаки покрытые кровью Регины руки, и бегу к парящей в воздухе платформе со стеклянными баками. Она раскачивается сильнее, когда я вступаю на нее, а снизу, из темноты, дует холодный ветер. В центре натянута цепь толщиной с мою руку, которая удерживает платформу над озером. Но на ней нет рычага или фиксатора, чтобы спуститься вниз. Я осматриваю комнату, а затем скидываю рюкзак с плеч и принимаюсь копаться в нем. Пальцы сжимают холодную сегментированную полоску металла.

Это последняя светящаяся лента. Когда вытаскиваю ее, перед глазами вспыхивает воспоминание об обугленной кости и ослепляющем свете. Стиснув зубы, я дважды обматываю ленту вокруг цепи и оглядываюсь на Агнес и Регину. Я не успею перерезать ее и спрыгнуть с платформы, пока она в падении. Поэтому придется лететь вместе с ней в озеро. А затем пробираться вверх по тоннелю.

Где меня ожидает встреча с Лакланом.

– Рысь, уходи! – настаивает Агнес с раскрасневшимся лицом.

Мой взгляд опускается на тело Регины, и сердце сжимается. Я включаю светящуюся ленту, раздается звук, похожий на выстрел, цепь разлетается на две части, и платформа устремляется вниз.

Глава 40

Пол наклоняется, а металлический стол в центре платформы дребезжит, и банки с бледными, колыхающимися органами разлетаются вокруг меня. Кажется, словно мы попали в невесомость, а не падаем в темную пещеру. Время замедляется, когда мои волосы медленно взлетают вокруг лица, а мышцы напрягаются в ожидании приближающегося удара. Внезапно вспыхивает зеленый свет, а над головой появляются нечеткие огни, а затем уши оглушает громкий всплеск, когда платформа обрушивается на поверхность озера.

Баки с образцами падают на край и с треском, который эхом отражается от стен, разлетаются на осколки. Я врезаюсь в воду, которая кажется твердой как камень, и тяжелая платформа утягивает меня за собой в бурлящее месиво темной воды и осколков. Уши закладывает, а в ребра впивается кусок от разбившейся банки, и к пузырькам примешиваются алые струи. Мне удается не выронить чип памяти, но даже в голову не приходит задержать дыхание.

Рот заполняется водой, словно я выпила разом целый стакан. Задыхаясь, я зажмуриваюсь и отталкиваюсь от тонущей платформы. Воздух из легких уносится прочь облаком серебристых пузырьков, которые огибают мое лицо и встречаются где-то в недосягаемой вышине. Я не чувствую боли в ребрах, но вода окрасилась в бурый цвет. Слишком много крови. Видимо, порез оказался слишком глубоким. Я скидываю тяжелые ботинки и отчаянно цепляюсь за что-то, движущееся в преломленных лучах света.

Это руки. Бледные, худые руки, которые тянутся ко мне, чтобы выдернуть из воды. Я устремляюсь к ним, но они исчезают, а меня выталкивает на поверхность. Хватая ртом воздух, я прижимаюсь к бетонной кромке озера.

Мышцы дрожат, а перед глазами вспыхивают предупреждающие сообщения. Воздух наполнен светящейся пыльцой.

Промокшая насквозь, Цзюнь Бэй стоит на коленях на полу и смотрит на меня сквозь эту дымку.

– Пошли, – говорит она хриплым голосом. – Мы не можем позволить, чтобы ее смерть стала напрасной. Нужно идти.

– К-как… – выдыхаю я, вскарабкиваясь на бетонный пол. К горлу подкатывает тошнота, и я заваливаюсь на бок, выкашливая воду, которой успела наглотаться. – Как ты здесь оказалась?

– Мне удалось получить доступ к нашему чипу виртуальной реальности, – говорит она. – Мы ранены. Покажи порез.

Продолжая хватать ртом воздух, я опускаю глаза. Под лифчиком сквозь распоротую футболку виднеется аккуратный дугообразный десятисантиметровый порез, сочащийся кровью. От этого зрелища у меня вновь начинает кружиться голова, и я закрываю глаза.

– Я ничего не вижу, – говорит Цзюнь Бэй. – У нас на двоих только одна пара глаз.

– Черт, точно, – вздыхаю я и открываю глаза, заставляя себя сосредоточиться на ране.

Кровь течет не очень сильно, но рана глубокая. Понадобится несколько дней, чтобы она зажила. Ее бы желательно зашить или склеить и перевязать, но у нас нет на это времени.