Этот разрушительный элемент - [25]

Код врезается в него, словно пуля. Его взгляд застывает, глаза закатываются, а ноги подкашиваются. Я ожидаю неизбежного приступа вины за то, что нарушила данное Рузу обещание и что отняла еще одну жизнь. Но вместо этого меня накрывает новой волной адреналина. А вслед за ней приходит ощущение собственного могущества. Я перепрыгиваю через съежившуюся парочку и несусь к истекающей кровью женщине.

– Держись, – падая рядом с ней на колени, прошу я.

Розовые полосы женщины усеяны хрустальными бусинками. А розовые глаза закрываются. Мне приходится взламывать ее панель, потому что нет времени спрашивать разрешение на доступ. Я запускаю генетическое сканирование, необходимое, чтобы протестировать «Панацею», и молюсь, чтобы оно закончилось до того, как женщина умрет. На ее боку виднеется несколько ран, а губы посинели, но если мне удастся остановить кровотечение и поддерживать сердцебиение, то она вполне протянет еще несколько минут.

А затем я позволю ей умереть, чтобы наконец-то получить необходимые данные. Нужно лишь лечить ее не так тщательно, как это произошло с женой Матрицы.

– Сейчас помогу, – опускаясь рядом со мной на колени, говорит Коул.

Он достает из кармана исцеляющую сыворотку и выливает ей на раны на боку. Женщина выгибает спину и хватает ртом воздух, а ее глаза вновь закатываются. Данные с ее панели проносятся перед моими глазами. Алгоритм сообщает, что сканирование завершено лишь на половину, но жизненные показатели падают. Я посылаю армию нанитов, чтобы они остановили кровотечение, но ее сердцебиение замедляется. Я ее теряю.

– Ей нужен физраствор! – оглянувшись на людей, кричу я.

Вокруг нас просто горы медикаментов. Кто-то должен мне помочь сохранить ей жизнь. Но ее жизненные показатели снижаются, а тело обмякает.

– Ну, кто-нибудь, пожалуйста! Мне нужна капельница!

– Цзюнь Бэй, – зовет Коул.

– Где, черт побери, Руз? – выпаливаю я.

Осталось всего десять процентов до окончания сканирования. Я отправляю еще одну волну нанитов в вены женщины, пытаясь выиграть хоть немного времени.

– Цзюнь Бэй, – вновь зовет Коул.

Его голос звучит тихо и успокаивающе, но я не обращаю на него внимания.

Женщина в последний раз вздрагивает, ее глаза затуманиваются, и она умирает.

– Слишком поздно, – осторожно говорит Коул.

Но он ошибается. Задержав дыхание и замерев, я прокручиваю показания приборов перед глазами. Женщина умерла – ее сердце остановилось, а органы перестают работать, – но генетическое сканирование закончилось за долю секунды до этого.

И я наконец-то получила необходимые данные.

Коул тянется к моему плечу, но я уворачиваюсь. Все мои мысли сейчас сосредоточены на показаниях с панели женщины, «Панацея» не сработала, когда она умерла, поэтому необходимо найти ошибку в коде. Вот только он оказывается совсем не таким, как я ожидала. Это не опечатка и не ошибка в логике алгоритма. Похоже, недостающая часть кода связана с генетическими исследованиями, на которых основывалась «Панацея». Я не помню, как писала ее, но знаю, что для создания кода использовала данные экспериментов Лаклана. И сейчас в ней отсутствуют данные ДНК Леобена.

– Нет, – шепчу я.

– Ты сделала все, что могла, – успокаивает Коул.

Он пытается меня утешить, хотя и не понимает истинной причины моего расстройства. Ведь у меня никак не получится исправить этот глюк самостоятельно. Мне нужна помощь Леобена или Лаклана, чтобы закончить «Панацею». Я не могу спасти эту женщину. Я никого не могу спасти.

И впустую потратила три недели на исследования.

– Разойдитесь! – разносится по атриуму чей-то крик.

И через мгновение сквозь толпу проталкивается Руз.

Его глаза расширяются, когда он подходит к нам.

– Что, черт возьми, здесь происходит, Цзюнь Бэй?

– Я не смогла ее спасти, – говорю я.

Мои руки полностью залиты кровью. А тело сковало опустошение. Все это время, пока я денно и нощно пыталась понять, как исправить «Панацею», на самом деле тратила его впустую.

Руз втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, а затем обводит взглядом толпу.

– Нужно перекрыть границу и тоннели, ведущие в город. А еще выставить патрули у контрольно-пропускных пунктов, у границы из остротрава. Остальным предлагаю разойтись по домам. Но будьте начеку, пока мы не выясним, что происходит. Это уже третий человек за сегодня, который превратился в одичалого на моих глазах. И вряд ли на этом все закончится. – Повернувшись к Коулу, Руз щурится: – Да ты же чертов агент «Картакса».

– А еще один из тех, кто защищал город во время введения протокола «Всемирного потопа», – добавляю я. – Он пришел сюда из-за одичалых. Подобное происходит повсюду. И вызвано… вызвано глюком в «Панацее».

На лице Руза отражается испуг, когда он переводит взгляд на мертвую женщину, лежащую на земле.

В воздухе раздаются шокированные голоса людей, собравшихся вокруг нас.

– Я не могу исправить код сама, – опустив глаза, признаюсь я. – И руководство «Картакса» хочет, чтобы мы помогли им в этом. Возможно, это наш единственный выход.

Коул встает и нервно оглядывает толпу. Его темная одежда и рога на груди так явно говорят, что он наш враг, словно над ним сияет неоновая вывеска. Хотя еще несколько дней назад он получил пулю, пока защищал этот город.