Этот разрушительный элемент - [125]

Я не в настоящей лаборатории проекта «Заратустра». А снова попала в симуляцию.

– Нет, нет, – поднимаясь на колени, шепчу я.

Стены лаборатории покрылись трещинами, а пол вздымается. Я чувствую, как разрушается имплант, но меня не должно быть здесь. Я попыталась вывести его из строя, позволить Цзюнь Бэй завладеть и моей частью мозга, но у меня ничего не вышло. Я до сих пор жива, хотя океан ее разума бушует по другую сторону стены.

Цзюнь Бэй все еще пытается добиться дробления, но ее силы на исходе. Инфекция с каждой секундой все сильнее пожирает ее тело. Нужно помочь ей закончить вакцину. И как можно быстрее. Тяжело дыша, я оглядываюсь по сторонам. Боль пронзает череп, мысли путаются. Имплант работает на последнем издыхании, а в стене между мной и Цзюнь Бэй появляются новые трещины, неровные края которых усиливают напряжение. Вот только это все равно происходит слишком медленно. Должен быть способ проломить стену, чтобы она смогла закончить дробление и исправить вакцину. Нужно выяснить, как отдать ей свою часть мозга, как позволить импланту поглотить меня, как сдаться.

Но в том-то и проблема. Я не умею сдаваться. Я несколько лет прожила на поверхности, изо всех сил стараясь остаться в живых. Я пережила вспышку гидры, насилие, все ужасные события последних нескольких месяцев и все, что мне довелось узнать. Всю мою короткую жизнь мне постоянно что-то угрожало, но я всегда находила силы и возможность продолжать дышать и сражаться.

И все, что я умею – это выживать.

Я стискиваю руки в кулаки. Может, нужно просто закрыть глаза и расслабиться. Это будет нелегко, учитывая пульсацию в голове, но я постараюсь.

За окном сверкает молния, а воздух сотрясает раскат грома. Птицы летают под облаками и планируют между деревьями. Дверь в лабораторию распахивается, и в нее вваливаются тощие, неопрятные и босые дети. Которые тут же устремляются ко мне.

– Кэтти! – бросаясь на меня, кричит Зиана.

Я ударяюсь спиной об стену, когда она падает на меня, и голову вновь простреливает боль. Другие дети присоединяются к ней, и маленькие тела придавливают меня к полу, а маленькие ручки обхватывают все, до чего могут дотянуться. Но у меня от этого перед глазами вспыхивают серебристые пятна.

– Полегче, ребята, – прошу я.

– Прости, – втискивая голову мне под мышку, отвечает Леобен. – Мы испугались.

Лаборатория сотрясается, а от потолка прямо над стеклянной стеной отваливается кусок бетона. Дети с визгом пытаются притиснуться еще ближе ко мне.

– Мне тоже страшно, – говорю я.

Цзюнь Бэй, прижавшись ко мне, смотрит сквозь окно.

– Все будет в порядке.

Я перевожу на нее взгляд.

– Откуда ты знаешь?

Она еще крепче обхватывает меня руками.

– Потому что мы вместе.

Еще один раскат грома сотрясает комнату, а над головой начинают моргать лампы. Я закрываю глаза и, прислонившись спиной к стене, прижимаю детей покрепче. Возможно, в другой жизни в этой лаборатории родилась бы еще одна девочка. И я бы стала одной из этих детей – росла бы в этих комнатах, спала бы в общей спальне и страдала от кошмарных экспериментов Лаклана. Но я бы любила этих детей. И у меня была бы семья.

Хотя я не права. Эти пятеро сорванцов уже моя семья. И прямо сейчас я жива. А их будущее в моих руках. Но не тех, что сейчас находятся со мной в этой комнате, а настоящих Цзюнь Бэй, Коула, Леобена, Анны и Зианы, которые сейчас пытаются подарить миру единственный шанс на будущее. И я могу помочь им в этом. Могу дать им это будущее и возможность покончить с чумой раз и навсегда. У меня хватит сил, чтобы сделать это.

Пришло время попрощаться с этим миром.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь. Давление детских тел на кожу становится едва различимым. Но это не моя кожа и не мое тело. Все это нереально. Я не девушка, съежившаяся на полу полуразрушенной комнаты, а вспышка нейронов. Огонь, горящий внутри тела, которое даже не принадлежит мне. И единственное, что не дает ему потухнуть – инстинкт выживания. Вот только на нас влияют не только инстинкты. Мы меняемся в зависимости от наших намерений и поступков. И быть живым не означает иметь тело, это вообще никак не связано с анатомией. Именно принятые тобой решения показывают то, кто ты есть на самом деле.

Я все еще чувствую, как прижимаюсь спиной к стене, но продолжаю сражаться за людей, которые мне дороги, за то, что считаю правильным. Я была сломлена. И заблудилась, но смогла отыскать дорогу назад к той девушке, которой была раньше. Девушке, у которой не было ничего, кроме разума, и которая считала, что этого достаточно.

Я откидываю голову назад и, судорожно втянув воздух, перестаю сопротивляться и пытаться обрести контроль. На стене, разделяющей нас с Цзюнь Бэй, появляются новые трещины, но впервые за все время я не пытаюсь ее укрепить. Барьер между нашими разумами и сознаниями истончается, а затем медленно исчезает. Мир застывает, а через мгновение на меня словно цунами обрушивается мощный и бескрайний океан разума Цзюнь Бэй.

Свет в лаборатории гаснет, и меня окутывает тьма. Сознание Цзюнь Бэй затягивает меня в разрушительный водоворот. И внезапно я чувствую ее саму – ее сосредоточенность, ее боль, как ее разум работает над кодом, который ей так хочется закончить. Чувствую кабель, подключенный к ее руке и как отчаянно она давит на спайку, чтобы добиться дробления. Чувствую связь с остальными через генкит, и как ее код сплетается в танце с вакциной. Цзюнь Бэй ослабла от лихорадки, но теперь, когда стена, разделяющая наши разумы, пала, она ощущает прилив сил.