Этот путь для савана - [49]

– Я бы не разрешал. А ты как считаешь? Конрад продолжал мерить комнату шагами, – Все это не так просто, – сказал он медленно. – Мы не должны терять из виду главную цель. Мы хотим убедить девушку дать против Маурера показания. Если мы позволим ей разговаривать с Вайнером, есть шанс, что он заговорит о себе. Вполне возможно, что он даже может заговорить с ней о Маурере. Она обязательно захочет узнать, почему именно ему поручили ее убить.

Чтобы оправдать себя в ее глазах, он может рискнуть доверить ей какой-нибудь секрет организации. А это может привести к неожиданному результату. До сих пор она не верит ни одному моему слову. Она воображает, что я заинтересован лишь в том, чтобы заставить ее дать показания, и что я намеренно расписываю разные ужасы, чтобы повлиять на нее. Если же что-то дойдет до нее от Вайнера, может быть, тогда она поймет, в чем заключается ее дело. Я не знаю. Это весьма спорно, но я склоняюсь к тому, чтобы позволить им встречаться и разговаривать.

– Да, в этом что-то есть. Но, предположим, она станет еще упрямее? Он может ее убедить и дальше хранить молчание. Ты подумал об этом?

– Тогда она не выполнит своей задачи. Но, по крайней мере, она услышит от него самого то, что знает. Я ей уже рассказывал, что он согласился выполнить приказ убить ее.

– Ну, хорошо. Нам все равно нужно что-нибудь предпринимать. Мы не можем ее больше задерживать. Позволь им встречаться, но чтобы они были под постоянным наблюдением. Ни в коем случае нельзя им позволить удаляться вместе. Охрана должна быть на таком расстоянии, которое не позволяло бы слышать, о чем они говорят, но видеть их они должны постоянно.

– Хорошо, – сказал Конрад. – Ну, я думаю, это все. Я лучше вернусь назад.

– Есть еще один вопрос, который нам следует решить, – сказал Форест. – Почему эта девушка, если она действительно видела Маурера, не признается в этом. Вот это нужно выяснить, Пол.

– Причина очевидна: она боится Маурера. Форест покачал головой.

– Сомневаюсь. Девушка такого типа может знать о Маурере только то, что прочла в газетах. Конечно, его репутация чертовски плоха, но люди, которые узнают о репутации из газет, обычно не бывают по-настоящему убеждены, что он действительно так опасен, как их пытаются уверить газеты. Есть что-то более важное, чем страх, что заставляет ее молчать. Тебе не приходило в голову, что у нее могли быть собственные грешки и что она боится, как бы адвокаты Маурера не напомнили о них на суде?

– Не слишком ли это искусственный аргумент? – резко спросил Конрад.

Форест осторожно стряхнул пепел с сигары.

– Может быть и так, но мы ничего не знаем о ней. Что-то может быть. Может быть, она убежала из дома или, может быть, у нее есть муж, который ее разыскивает. Если она даст показания против Маурера, ее фотография появится по первых полосах всех газет страны. Возможно, она хочет избежать такой рекламы по личным мотивам и потому только молчит. Я думаю, что стоит покопаться в ее биографии.

– Да, возможно, это следует сделать, – вяло согласился Конрад.

Форест был теперь почти уверен, что девушка произвела большое впечатление на Конрада, и это открытие сильно удивило его. Как Конрад мог влюбиться в нее? – спрашивал он себя.

– Хорошо, значит копнем немного, – констатировал он. – Займешься этим сам, или предпочитаешь оставаться в домике? Конрад не колебался.

– Останусь в домике. Самое важное – обеспечить ее безопасность. Ответственность лежит на мне, и я должен быть там. Я пришлю Ван Роша. Он сможет сделать это здесь.

Теперь у Фореста уже не осталось никаких сомнений в том, что Конрад влюбился в Фрэнсис Колеман.

Он положил руки на стол и строго посмотрел в лицо Конрада.

– Что ты думаешь об этой девушке, Пол? Я имею в виду, как мужчина?

Конрад посмотрел на Фореста.

– При чем тут это? Какое имеет значение, что я думаю о ней? Смущенный прямым взглядом Конрада, Форест пожал своими мощными плечами.

– Да, ты совершенно прав. – Он погасил сигарету. – Мне не следовало спрашивать об этом. Ладно, вернемся к работе. Дашь мне знать, как будут развиваться события.

– Слушаюсь, – ответил Конрад и направился к двери. Когда он вышел, Форест мрачно уставился на бумаги на своем столе. Некоторое время он думал. Затем вдруг хмыкнул и решительно потянулся к пачке бумаг, ждущих его внимания.

Сержант О'Брайен сидел у кроватки и смотрел на сына. Его обычно гранитоподобное лицо было более мягким, что делало его моложе, в глазах был огонек, которого никогда не видели его коллеги, или его клиенты.

– Пора спать, малыш, – сказал он, – не то нам нагорит, когда твоя мать вернется домой.

Его сынишка, конопатый мальчишка лет семи, широко и открыто улыбнулся отцу.

– А ты мне расскажешь, как ты схватил Маленького Цезаря? – с надеждой поинтересовался он. – Это недолго, а маме мы не скажем.

О'Брайен сделал вид, что шокирован. Сын был самым дорогим для него в жизни. Мгновение он колебался между желанием рассказать старую историю еще раз, но было уже девять часов, а он пообещал жене, что ребенок будет спать в постели в восемь часов.

– Нельзя, сын, – сказал он серьезно. Не будем торговаться. Ты сказал, что будешь удовлетворен, если я расскажу тебе о Мингле. Уже поздно. Я расскажу о Маленьком Цезаре в следующий раз, когда будет время.