Этот несносный Ноготков - [55]
— Увы, это искусственные экспонаты, так же как двуногая летающая корова, рогатый тигр и травоядная пантера. Мы думали о снаряжении на вашу планету экспедиции. Это огромнейший риск — занести на блистательную Иоллу вредоносных микробов, что тоже может привести к гибели цивилизации. Увы, такой прецедент имеется — я имею в виду вымирание жителей планеты Итдлбвкуэ в созвездии Фъцёуыю. Звездолет Итдлбвкуэ прихватил с собою с планеты Кщжбъчф только двух жителей. И что же? Они оказались больными. Беспрерывно чихая, они заразили экипаж звездолета, и эпидемия охватила всю Итдлбвкуэ, на которой уже через два месяца не осталось ни одного живого существа, а их было четырнадцать миллиардов! Но мы знаем, что космические корабли снаряжаются с учетом опасности занесения микробов на чужие планеты, и поэтому спокойно перенесли членов экипажа «Эллипса» на наш звездолет, подвергли всех вас всесторонней фильтрации и допустили на блистательную Иоллу.
— Остается удивляться, Гэ-эр-пэ, — улыбнулся Гелий Михайлович, переглянувшись с Блаженным, — что при вашем уровне цивилизации у вас нет универсального средства против любых микробов.
— Микробов больше, чем средств, Гелий Михайлович!
— Простите, Гэ-эр-пэ, а у вас тут никто ничем не болеет?
— В редких случаях. Но мы сразу же уничтожаем больного — это гуманнее, чем допустить распространение эпидемии.
— Кстати, Гэ-эр-пэ, а сколько жителей на блистательной Иолле?
— Мне было бы приятно, академик, услышать иной вопрос.
— Охотно, Гэ-эр-пэ. Какая продолжительность жизни у иоллитов и у микри? Занимаются ли ваши ученые проблемой бессмертия?
— Продолжительность жизни у нас на блистательной Иолле регулируется в зависимости от заслуг иоллитов и микри. Во всяком случае, достойные живут гораздо больше. Бессмертие нас волнует давно. Наш ученый Эмвэ-чэ-эс-и и возглавляемый им научный центр бьются над этой проблемой вот уже девятьсот третий год, однако результаты весьма скромные.
— Встречаются ли на блистательной Иолле преступники? Если да, то как их наказывают?
— Встречаются чрезвычайно редко. Их мы награждаем орденами.
— Преступникам даете ордена?! — удивился Аш. — А ваших великих ученых, изобретателей, астронавтов вы награждаете?
— Безусловно. Например, участников экспедиции, которые доставили вас на Рунди, мы наградили орденами Кодема — это ордена Кобальта, Дерева и Меди — те три компонента, которые у нас на блистательной Иолле особенно высоко ценятся.
— Но почему и преступников...
— Для них изготовляются особые ордена — те, которые они обязаны носить постоянно. Дело в том, что сердцевина орденов представляет собою радиоактивную пластинку направленного действия. Награжденные первой степенью такого ордена живут лишь сто лет после вручения его, второй — двести, а третьей — триста. Естественно, время у них распределено строго по секундам — ведь им так много надо сделать за эти жалкие годы!
— Нам, землянам, — грустно произнес Гелий Михайлович, — остается лишь позавидовать вашим преступникам — то, что для них — наказание, для жителей планеты Океания считалось бы наградой.
— В таком случае, — усмехнулся Гэ-эр-пэ, — мы охотно наградим всех вас такими орденами, хотя не знаю, как вы к этому отнесетесь.
— Нет уж, спасибо, — нахмурился академик, — насчет зависти я, конечно, пошутил. Лучшей наградой для нас будет быстрейшее возвращение на родную планету. Почти шесть лет мы родных не видели. А как хотелось бы с ними встретиться!
— Так это же проще всего, — сказал Гэ-эр-пэ, и погас свет.
Глава сорок вторая,
трактующая роль ностальгии в жизни землян
Алик успел только заметить, как перед ним внезапно вспыхнула и засветилась огромная стена, а вслед за этим ему стало казаться, что он спит и видит самый чудесный сон в своей жизни. Он сразу же узнал гостиную их квартиры — она выглядела точьи-точь как в тот памятный день рождения, когда певица вынуждена была вручить имениннику золотой медальон. Как и тогда, в середине гостиной стоял большой раздвижной стол, покрытый красивой скатертью и уставленный бутылками и всевозможными закусками. За столом рядом с мамой (она очень постарела) сидела Варвара Никаноровна, около нее восседал Георгий Васильевич, оживленно беседовавший с Бемолиным. Константин Степанович сидел за противоположной стороной стола рядом со своей женой.
Солистка оперного театра Галина Алексеевна о чем-то шушукалась со своим супругом и время от времени обращаясь к какому-то молодому верзиле, чье лицо Алику кого-то напоминало.
Георгий Васильевич постучал ложкой по бутылке минеральной воды, заставив ее издать глухой звон, и торжественно произнес:
— Дорогие друзья! Событие, которое мы сегодня отмечаем, должно было в принципе быть веселым и радостным. Однако волею судьбы оно превратилось в грустное и печальное, ибо день рождения Филиппа Ивановича, нашего... — Тут он обратился к хозяйке: — Успокойтесь!
— Продолжайте, Жора, — смахнув слезу, проговорила мама Алика.
— Да, дорогие друзья, — снова произнес Георгий Васильевич, — день рождения нашего незабвенного
Филиппа Ивановича мы отмечаем, когда его уже нет в живых, как нет в живых и нашего общего любимца Алика.
