Этот неподражаемый Дживз - [62]

Она была высокой девушкой с добрыми карими глазами. Неплохая фигура. Ухоженные руки. Раньше я её здесь не видел и, должен признаться, она красила клуб своим присутствием.

- Ну так как, старина? - спросил я, желая как можно скорее взяться за нож с вилкой.

- А? - рассеянно спросил Бинго.

Я терпеливо перечислил выбранные мной блюда.

- Ах да, конечно, - сказал малыш. - Заказывай, что хочешь. Мне всё равно. - Когда девушка ушла, он посмотрел на меня выпученными глазами. - Ты говорил, тут нет хорошеньких официанток, - с упрёком произнёс он.

- Святые угодники и их тётушка! - вскричал я. - Надеюсь, ты не влюбился в очередной раз: в девушку, которую первый раз в жизни видишь?

- Иногда, - заявил малыш, - одного взгляда достаточно. Когда в толпе мы видим чей-то взгляд, и что-то шепчет нам:

К счастью, в этот момент нам подали яйца ржанки, и он заткнулся, накинувшись на них, словно голодал три дня.

* * *

- Дживз, - сказал я, вернувшись домой вечером. Приготовься.

- Сэр?

- Встряхнись и начинай шевелить мозгами. Я сильно подозреваю, скоро мистер Литтл обратится к нам за помощью и сочувствием.

- У мистера Литтла неприятности, сэр?

- Так тоже можно сказать. Он влюбился. Примерно в пятьдесят третий раз. Я хочу спросить тебя, Дживз, как мужчина мужчину, ты когда-нибудь видел такого придурка?

- У мистера Литтла горячее сердце, сэр.

- Горячее? Я думаю, ему впору носить рубашки из асбеста. Короче, приготовься, Дживз.

- Слушаюсь, сэр.

И точно, не прошло и десяти дней, как старый осёл ввалился ко мне в квартиру и на задних лапках стал клянчить, чтобы ему пришли на помощь.

- Берти, - сказал он, - если ты мне друг, то не бросишь меня в беде.

- Докладывай, урод, - милостиво произнёс я. - Мы тебя слушаем.

- Помнишь, несколько дней назад ты угостил меня ленчем в клубе "Старых либералов"? Нас обслуживала:

- Помню. Высокая стройная особа женского пола.

По его телу пробежала едва заметная дрожь.

- Не смей разговаривать о ней в таком тоне, проклятье! Она ангел!

- Ах да, конечно. Продолжай.

- Я её люблю.

- Замечательно! Так держать!

- Ради всего святого, не перебивай меня на каждом шагу. Дай закончить. Так вот, я её люблю и хочу, чтобы ты, Берти, старина, забежал на огонёк к моему дяде и очень дипломатично с ним поговорил. Необходимо, чтобы он снова начал выплачивать мне содержание, причём как можно скорее. Более того, сумма содержания должна быть увеличена.

- Но, послушай, - сказал я, отнюдь не приходя в восторг от его просьбы, почему бы тебе немного не подождать?

- Подождать? Чего?

- Ну, ты ведь знаешь, как обычно бывает, когда ты влюбляешься. У тебя вечно что-то срывается, ну, и всё такое. Не проще ли обратиться к твоему дяде, когда у тебя, так сказать, всё будет решено и подписано?

- У меня всё решено и подписано. Сегодня утром она согласилась стать моей женой.

- Боже всемогущий! Ты ведь и двух недель с ней не знаком!

- Да, но только в этой жизни. Она считает, мы встречались в предыдущем существовании, - пояснил малыш Бинго. - Она уверена, что я был тогда царём Вавилона, а она рабыней-христианкой. По правде говоря, сам я этого не помню, но мне кажется, в этом что-то есть.

- О, господи! - воскликнул я. - Неужели все официантки так рассуждают?

- Откуда мне знать, как рассуждают официантки?

- Пора бы знать. Помнится, ты подсунул меня своему дяде, чтобы я помог тебе жениться на девице Мэйбл из закусочной на Пикадилли.

Бинго вздрогнул. В глазах у него появился лихорадочный блеск. И прежде чем я сообразил, что случилось, он размахнулся и с такой силой ударил меня по коленке, что я чуть было не свалился со стула.

- Эй, поосторожнее! - воскликнул я.

- Прости. Увлёкся. - Он подождал, пока я помассирую ногу, затем продолжал. - Ты помнишь, как было дело, Берти? Я имею в виду мой гениальный план. Ты тогда представился дядюшке как Та Самая, которая пишет романы.

Если Бинго думал, что я мог забыть такое, он глубоко заблуждался. События того вечера глубоко врезались мне в память.

- Так и действуй, - заявил он. - Мой план остаётся в силе. Мы снова вытащим на свет божий Рози М. Бэнкс.

- Ну уж нет. Прости, конечно, старина, но об этом не может быть и речи. Больше я на такое не способен.

- Даже ради меня?

- Даже ради дюжины таких, как ты.

- Никогда не думал, - печально сказал Бинго, - что услышу эти слова из уст Берти Вустера.

- Теперь ты их услышал. Можешь записать на листок бумаги и повесить на стенку.

- Берти, мы вместе учились в школе.

- Это не моя вина.

- Мы дружим с тобой пятнадцать лет.

- Знаю. Вряд ли я забуду об этом до конца своих дней.

- Берти, старина, - сказал Бинго, придвигаясь ко мне вместе со стулом и начиная массировать моё плечо, - послушай! Будь благоразумен!

И, конечно, будь всё проклято, минут через десять я позволил придурку себя уговорить. Так всегда бывает. Меня может уговорить кто угодно. Мне кажется, если б я жил в монастыре траппистов, какой-нибудь монах-пройдоха первым делом уговорил бы меня с помощью жестов совершить какой-нибудь неблаговидный поступок.

- Ну ладно, что ты от меня хочешь? - спросил я, понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно.