Этот неистовый русский - [31]

— Быстрее.

Теперь в последнюю долю секунды «лапу» чуть левее.

Попал!

Опять! Всё время достаёт!

Снова «лапу» влево.

Неуловимым движением Королёв заваливал корпус в сторону и изменял траекторию удара, «доставал» его руку в самых невероятных положениях.

Ну и удар же у него! Резкий, отбрасывающий «лапу» далеко в сторону, вызывающий нестерпимый зуд в ладонях.

— Так, хорошо. Хватит. Пойди отдохни.

Он смотрел вслед новичку. Видел его могучий торс, тяжёлые ноги футболиста и видел, что за его неподвижностью таится могучая сила, готовая в любой момент распрямиться победно и сильно.

И всё-таки он боялся. Драться с Виктором Михайловым тяжело. Победить его почти невозможно. Михайлов очень опытный, расчётливый и холодный боец. Что для него Королёв?

А если Королёв после первого же поражения совсем уйдёт из бокса? Но этого не может быть! Да и он не позволит ему уйти. Бокс — призвание Николая.

Цирк гудел… Бокс за сравнительно короткое время приобрёл столько поклонников, что вполне мог конкурировать с футболом.

Сегодня станут известны имена новых чемпионов Москвы. Первые финальные бои принесли большую радость Харлампиеву: Лёва Темурьян и Вася Чудинов стали чемпионами.

Команда судьи: «Секунданты, за ринг!» Гонг. Бой.

Значительно легче, когда проигрываешь сам. Это потому, что не видишь бой со стороны. Не видишь своих ошибок. А вот когда тебе пятьдесят и за спиной больше сотни боёв, то сидеть у канатов почти невозможно… Уже после первого раунда известен исход встречи. Он видел ошибки Николая, а главное, знал, какие он ещё сделает.

У Михайлова, конечно, превосходная техника. Он начинает атаку продуманно, чётко, красиво. Ничего лишнего. Талантлив. Безусловно талантлив.

Очень обидно смотреть, как бьют твоего ученика. Кажется, что бьют тебя. Но что делать, если человек на ринге за одну минуту забывает всё, чему учишь его долгие месяцы!

Ну вот, пожалуйста! Зачем Николай идёт в атаку? Это же глупо. Идёт открытый. С одним только желанием достать противника. Достать во что бы то ни стало.

Интересно, достанет?

Вот он бьёт левой и сразу же правой. Еле заметным движением руки Михайлов парирует удар.

Зачем же Коля продолжает атаку? Зачем лезет? Сейчас, наоборот, нужно уйти в защиту, выжидать.

— Ну зачем ты лезешь? — вдруг крикнул Харлампиев.

Всё правильно, рефери делает ему замечание. На старости лет перестал держать себя в руках.

А он опять атакует. Неумело. Как щенок, который бросается на велосипедиста.

Левой в корпус и сразу же правой в челюсть. Опять мимо! Удар! Промах. Ещё удар! Мимо… Сейчас Михайлов начнёт атаку. Держись, Коля!

Левой в челюсть. Попал! Ещё! Ещё!

Почему же Коля не падает? Всё-таки он молодец! Мало кто может устоять против знаменитого михайловского крюка левой.

А Михайлов всё бьёт и бьёт.

Силы у Королёва на исходе. Молодец! Шатается, но пытается атаковать.

Хватит.

Аркадий Георгиевич бросил полотенце на канаты. Всё. Отказ от боя.

— Снимите полотенце! Буду драться!

Королёв опустился на табуретку.

— Снимите!

— Всё, Николай, бой кончен.

Улыбающийся Михайлов подошёл к Николаю, пожал руку. Что-то говорит, но Аркадий Георгиевич не слышит — уж очень цирк шумит.

— Ввиду явного преимущества Виктора Михайлова бой прекращён.

Слова рефери тонут в громе аплодисментов.

И хотя он видел и знал, чем кончится бой, всё же в глубине души он надеялся на чудо. Надеялся, что, может быть, Михайлов ошибётся и пропустит всего один удар. И тогда победа. Правда, грубая, но всё же победа. Победа силы над умом и техникой. И хотя умом Харлампиев и восставал против такой победы, но сердцем желал её мучительно и страстно.

Они идут по бульвару, по дорожкам, сырым от недавнего дождя. Идут и молчат. А что он может сказать ему? Утешить можно только одним — победой.

— Ты не грусти, Коля. Это, конечно, плохо, когда тебя бьют. Но ты проиграл Михайлову.

— Я всё равно его побью, — Харлампиеву показалось, что Коля всхлипнул. — Побью.

— Конечно. И я верю в это. Ты просто обязан победить его. Но помни, нокаутировать — это ещё не значит победить.

— Я вас не понимаю, Аркадий Георгиевич, — Королёв остановился. — А как же можно тогда победить?

— Как? — Харлампиев усмехнулся. — Ты должен прежде всего победить опыт, волю, ум противника. Боксёр обязан показать прежде всего своё моральное превосходство.

Они помолчали, пережидая, когда пройдёт немилосердно дребезжащий трамвай.

— Помни, Николай, у тебя большое будущее. Но мне хочется, чтобы ты был не только хорошим бойцом, но и тактиком. Нужно думать всегда, даже на ринге, под градом ударов. Нужно думать перед боем и после него. О противнике надо знать всё. Не только его вес, рост, силу, но и его характер, его склонности. А что ты знаешь о Михайлове?

Николай молчал. Он перестал понимать тренера. О чём говорит «Старик»? При чём здесь кругозор? В театр ему, что ли, ходить вместе с Михайловым! Вообще он какой-то странный стал. Ввёл вместо последнего часа занятий литературу. Они же хотят стать боксёрами, а не писателями! Зачем им всё это? Просто чудит «Старик». Чудит и всё.

* * *

— Если хотите жить, то забудьте думать о боксе, — сердито сказал врач, — полный покой.

Аркадий Георгиевич слышал, как хлопнула дверь в прихожей, как тяжело вздохнула жена. Он лежал в кабинете, среди любимых, до боли знакомых вещей. Только сейчас они не радовали его. Слишком уж они напоминали о той, другой, жизни, в которой не было врачей, запаха лекарств и боли, пронизывающей сердце.