Этот неистовый русский - [20]

Парень вошёл в азарт. Он молотил кулаками воздух. Аркадий уходил. Наконец Алексей не на шутку рассердился, беспорядочно размахивая кулаками, пошёл на Аркадия. Удар. Аркадий ушёл и теперь сильнее ударил противника по челюсти.

Лёшка сел. Он так и не понял, что с ним случилось. Потом поднялся, замотал головой.

— Вот те фунт. Вот это бокс. Да мне бы только научиться! Я тогда…

— Вот для этого мы и собрались здесь, — засмеялся Аркадий. — Ну, друзья, начнём первый урок.

Наверное, ни у одного тренера не было столь старательных учеников. Ребята занимались самоотверженно. Они знали, для чего нужно им искусство боя. Они готовили себя не для ринга.

Аркадий удивлялся. Шутка ли, почти двенадцать часов отработать в депо или на мукомольне, а вечером до седьмого пота заниматься боксом!

Ему очень нравились его ученики. Вот Алексей Чернов. Здоровяк, с прекрасным ударом, с ним поработать как следует и вполне можно выдвинуть на настоящий ринг. А Ваня Сомов, а Стёпа Бородин…

«Если всё будет хорошо, — решил Аркадий, — организую в Смоленске первый рабочий клуб бокса».

А между тем по городу пошли слухи о рабочей дружине. Несколько раз черносотенцы, вооружённые ломами и кастетами, постыдно покидали поле боя.

Однажды Аркадий на острове, как всегда, проводил тренировочные занятия. Надо сказать, что занятия проводились по всем правилам конспирации. Они закидывали сети, несколько человек сидело на берегу с удочками, над костром висел закопчённый котёл с ухой. Комар носа не подточит, рыбалка как рыбалка.

Сегодня Аркадий впервые решил провести вольные бои. Ребята только надели перчатки, как с берега донеслась песня.

— Люблю я летом с удочкой…

Тревога!

Перчатки моментально полетели в кусты. Ребята бросились к костру. Зазвенели бутылки. Алексей растянул меха гармошки. Аркадий сел за этюдник. Затрещали кусты, и на поляну вышли двое. Твёрдые поля котелков, костюмы как с чужого плеча.

— Здравствуйте, господа, рыбалите?

— Есть немного, — Алексей отложил гармошку в сторону, — а вы что ж без снасти?

— Да мы своих ищем.

— А здесь ваших-то нет, — вмешался в разговор Ваня Чернов, — здесь только наши.

— Понятно… Почёт господину живописцу.

— Здравствуйте, — Аркадий встал, вытер тряпкой руки.

— Рисуете?

— Как видите.

— Ну рисуйте, рисуйте, не будем мешать.

И вновь затрещали кусты под тяжестью шагов.

— Ребята, надо менять остров, — сказал Аркадий, — эти двое из полиции.

Пять лет прошло с тех пор, как семёновцы сожгли баррикады на Пресне. Плывёт над Россией зловещая тень Столыпина. Цензура беспощадно душит левые газеты, тюрьмы забиты революционерами. А в Москве подполковник Спиридович создал новую «прогрессивную» организацию «Союз Русского народа». У них программа простая — весь вред на святой Руси от жидов, иноверцев и социалистов. А значит, бей, спасай матушку Русь.

А в городе демонстрации. Лавочники и дворники носят царёвы портреты и иконы, пьяно орут: «Боже, царя храни». Полиция не вмешивалась. Партия официальная. Пусть демонстрируют.

— У нас ведь свобода, — усмехался в усы полицмейстер.

Внизу со звоном вылетело стекло. Тяжёлые удары гулко разнеслись по дому. Закричала на улице женщина.

— Аркаша! Там эти, с иконами, лавочника-еврея бьют.

Лицо матери бледное, с прыгающими губами, в глазах ужас. Он шагнул к окну. Внизу люди, много, человек двадцать. Картузы, сапоги, бутылки, чубы на потных лбах. А на мостовой лежит, закрыв голову руками, сосед Лазарь Львович, хозяин маленького магазина книг.

Звенят стёкла. Слышно, как бьют сапоги. Гах, гах, гах.

Он как стоял, так и прыгнул вниз, в центр. Не лица — маски. Глаза мутные, звериные оскалы, дух пьяный.

— Назад, сволочи!

— Ах ты, жидовский заступник!

Поднялась рука с ломиком. Он повернулся резко и левой, всем корпусом. Под кулаком что-то хрустнуло. Гулко стукнула голова о мостовую. Теперь к стене. Спину прикрыть. Сбоку кастет мелькнул на солнце, словно головка змеи. Шаг вправо. Удар. Ещё, ещё. Толпа отскочила. Шестеро пластом лежали на земле.

— Что, взяли, сволочи!

А в голове одна мысль: «Вперёд, ты сильнее их!» Он прыгнул и ударил. Раз, другой, третий. Повернулись, побежали, топая сапогами, давясь матерщиной. Всё. Только пальцы ломит очень…

Стук в дверь и звон шпор. На пороге городовой.

— Господин Харлампиев, прошу со мной. Их высокоблагородие пристав Зыкин ждут.

А за столом усатый пристав, рядом изящный поручик в голубом мундире с серебром — жандарм.

— Нехорошо, нехорошо безобразничать, милостивый государь. Кто вам позволил разгонять демонстрацию? Вы посягаете на законы державы Российской. Просим покинуть город, иначе — суд за нанесение телесных увечий.

Вот тебе и поработал дома!

Опять дорога. Ну что ж, на сборы много времени не нужно. Этюдник, краски да маленький чемодан с пожитками.

ЧЕМПИОН РОССИИ

До Сокольнического парка Аркадий доехал на паровом трамвае. Маленький паровозик, смешно свистя, пробирался сквозь осень. Вагон беспощадно трясло на стрелках. Аркадий стоял на открытой задней площадке и слушал, как недовольно бубнит кондуктор. Вот уже полтора года Харлампиев живёт в Москве. Шла первая мировая война. На фронт его не взяли: полицейское свидетельство о неблагонадёжности. Аркадий много рисовал.