Этот человек опасен - [2]

Мистер Рузвельт, президент США и Эдгар Гувер из министерства юстиции заявили, что покончат" с преступностью. Но в ожидании выполнения этих обещаний никто не — мог понять, полиция ли преследует гангстеров или наоборот. Происходило еще больше преступлений, махинаций, мошенничества.

Френки Скил вбил себе в голову, что закон в Толедо осуществляет он; это был крупный детина, торговец алкоголем, пират, рэкетир и глава шайки в этой местности до приезда Тони Лакассара. Тони смылся из Чикаго после диспута в одном гараже, в котором принимали участие четыре флика, трое «специальных» и один коммивояжер, который был весь черный от желания попасть в свою машину через капот. И все они всадили друг в друга столько пломб, что было просто забавно. Тони скрылся, считая, что для него будет полезной перемена климата, и появился в Толедо в окружении такой банды подонков, какой никогда и никто раньше не видел собранной вместе. Я видел много неприятных людей, но банда Лакассара — это просто купорос.

Тони начал ходить возле коробки Френки, чтобы наложить на нее руки. Френки пытался сопротивляться, но только до тех пор, пока одного из его людей не обнаружили около берега Моме прибитым к дереву при помощи лошадиных гвоздей, с запиской во рту:

«От Тони с наилучшими пожеланиями Френки».

Наметилось объединение, и было объявлено что — то вроде перемирия. На некоторое время наступило спокойствие, но Тони все еще был недоволен, и могло произойти нивесть что.

И кажется, мысль завладеть этим кабаком овладела им как раз в тот вечер, о котором я вам рассказываю.

С одной стороны мне было это удобно. Если эти подонки расправятся друг с другом, в моем деле кое — что может проясниться. Я терпеливый паренек. Мне могли бы вручить медаль за ожидание многих вещей; денег, девочек, судебного следователя и прочего. Я определенно чувствовал, что за спиной Лакассара стоял кто — то другой, кто дергал за веревочки, истинный хозяин. И этот парень, о котором идет речь — Сигелла, вы можете себе представить…

Так вот, я стоял, прислонившись к колонне, и смотрел, как Миранда перешучивалась с Бонни Малосом, шефом телохранителей Лакассара. Он не дурен собой, похож на поляка, а что касается танцев, то он умеет танцевать. Миранда тоже. Вдвоем они составляют приличную пару. И это щекочет мне нервы.

Была жаркая ночь. Одна из тех ночей, когда при каждом вздохе думаешь, хватит ли воздуха для следующего. Мой фальшивый воротничок начинал разваливаться. Я мечтал о прохладе, о воде. В зале так было душно! Дансинги всегда душные. Дом был доверху наполнен завсегдатаями ночных коробок: мошенниками, наводчиками, проститутками и тому подобной публикой, которую всегда встречаешь в заведениях подобного типа. И мне казалось, что, по меньшей мере, половина посетителей имеет при себе оружие и отлично умеет им пользоваться.

Я подошел к бару, расположённому в глубине зала, и заказал себе одно виски с содовой.

— У вас здесь очень мило — сказал я бармену, решив выудить у него что-нибудь. Но он, как оказалось, не был расположен к разговору, и я понял, что как источник сведений он будет мне так же полезен, как мигрень лошади. Я покинул это место, вышел на веранду и обошел вокруг дома.

Находящийся позади дома гараж, это ангар, вытянутый в длину параллельно дороге, которая проходит как раз перед таверной. На углу я заметил парня в смокинге и белой фетровой шляпе, который, опершись о столб, наблюдал за дорогой. Во рту у него торчала сигарета.

Такое выражение лица бывает у людей, которые стоят на страже в ожидании неприятностей. Он увидел меня и быстро сунул руку в карман пиджака. Когда так долго, как я, живешь в Америке, такой фокус не проходит незамеченным.

Я бросил свой окурок и направился к нему.

— Как дела, старина? — спросил я. — Нет ли огня?

Я достал из кармана две сигареты и одну дал ему. По глазам его я понял, что этот парень — наркоман.

Он улыбнулся во весь рот, потом достал зажигалку, дал мне прикурить и сразу после этого отвернулся и продолжал наблюдение за дорогой.

— Тебе не нравится там, внутри? — спросил он.

Я потер затылок.

— Там отвратительно. Адская жара. Даже здесь задыхаешься. Странно, что так много людей мучаются там, вместо того, чтобы делать что — то более интересное…

Он посмотрел на меня.

— Это тебе не нравится, паренек? — спросил он. — Тогда что же тебе мешает убраться отсюда?

— Я ничего другого и не желаю, ну а куда пойти? Тебе тоже, похоже, здесь не нравится — заметил я. — Что, если нам отправиться что-нибудь принять?

Он снова сунул руку в карман.

— Послушай, малыш, если я захочу пить, то я достаточно взрослый, чтобы оплатить свой стакан. У меня дела. Я стряхнул пепел со своей сигареты.

— Прошу прощения, старик, я этого не мог знать. Ты кого-нибудь ждешь?

Парень бросил на меня змеиный взгляд.

— Послушай, детка, ты разве не понял, что я сказал тебе, чтобы ты убирался отсюда? Ты слишком любопытен для своего возраста, и это может причинить тебе неприятности.

Я бросил свой окурок.

— Ладно, ладно. Что бы я ни говорил, это просто так. Не стоит так сердиться. Доброй ночи.

Я осмотрелся, сделал движение, будто собираюсь уходить, но внезапно выдал ему оплеуху между глаз. Он опустился, как цветок. Я поймал беднягу за воротник и поволок внутрь гаража, в темный угол, где прислонил к какой — то машине. Потом обшарил его.