Этого забыть нельзя. Воспоминания бывшего военнопленного - [85]

Читателей, конечно, интересует история восстания заключенных 20-го блока, о которой рассказывается в 29-й главе. Неужели все участники этого беспримерного подвига погибли? Неужели из восьмисот узников никому не удалось спастись?

В последнее время стали известны имена организаторов этого восстания. Вот они: полковник Александр Филиппович Исупов, до плена командовал штурмовой авиационной дивизией; Кирилл Моисеевич Чубченков, тоже командовал авиационной дивизией, член партии с 1931 года, бывший тракторист; подполковник Николай Иванович Власов, Герой Советского Союза, летчик-инспектор по технике пилотирования, родом из Ленинграда. Этих троих фашисты схватили и расстреляли накануне восстания, после чего руководство принял на себя летчик майор Леонов. В 20-ом блоке было около 200 летчиков, им принадлежала и сама идея побега из лагеря.

Стали известны имена и других участников восстания в 20-м блоке: это — капитан Геннадий Мордовцев, старший лейтенант Усманов, лейтенант Павел Богданов, старший лейтенант Володин, капитан Жариков, младшие лейтенанты Иван Писарев, Николай Фурцев и другие.

Некоторым участникам этого героического подвига удалось спастись. Среди них — Виктор Украинцев, ныне мастер станкостроительного завода в Новочеркасске, Иван Битюков, инженер вагоноремонтного завода на станции Попасная в Донбассе, электросварщик Владимир Дорофеев из Константиновки, бывший летчик Владимир Шепетя из Полтавы. Их укрыли от преследования советские военнопленные, работавшие батраками в поместьях, расположенных вокруг Маутхаузена.

В книге называются имена многих зарубежных антифашистов, переносивших с нами все муки заключения и сражавшихся рука об руку с нами в дни восстания. Где они? Какова их судьба?

Всем известно, что Антонин Новотный — ныне Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии, Президент ЧССР. Юзеф Циранкевич — Председатель Совета Министров Польской Народной Республики. Иржи Гендрих — член Политбюро и секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии.

Хейнц Дюрмайер и Ганс Маршалек живут у себя на родине в Вене. Зденек Штых и Индри Коталь — в Праге, Казимир Русинек — в Варшаве, Якоб Буланже и Франц Далем — в Берлине.

Как бы хотелось пожать всем им руку!

Впрочем, с некоторыми из иностранных товарищей — бывших узников Маутхаузена, мне посчастливилось повидаться в мае 1961 года.

Как делегат Советского комитета ветеранов войны я вместе с Валентином Ивановичем Сахаровым — постоянным представителем нашей страны в международном комитете бывших заключенных концлагеря Маутхаузена, отправился в Австрию.

Трудно передать мое волнение. Сахаров тоже заметно волновался, но ему все же было легче — он после войны бывал в Маутхаузене. В ожидании взлета нашего сверкающего на солнце красавца ТУ-104 мы снова, в который раз, вспоминали день, когда покинули аппель-плац лагеря, поклявшись отдать все свои силы борьбе против возрождения фашизма, укреплению мира и дружбы между народами. С тех пор прошло шестнадцать лет — срок немалый в жизни человека.

Самолет незаметно отрывается от земли и, сделав прощальный круг над Москвой, ложится на курс. Мы сидим в удобных креслах и беседуем о предстоящей встрече. Узнают ли меня австрийские товарищи? Сахарова, конечно, узнают, поэтому договариваемся, что сначала выйду из самолета я, а он последует за мной.

Точно по расписанию самолет идет на посадку в Вене. В красивом здании аэровокзала, сделанном из стали и алюминия, навстречу мне спешит седой мужчина в сером костюме. Улыбается, широко расставив руки для объятия. Это Хейнц Дюрмайер, известный венский юрист. И хотя он не в полосатой куртке узника, я узнаю его сразу.

— Так вот ты какой: помолодел, отлично выглядишь, — говорит он, хлопая меня по плечу.

— А ты, Хейнц, совсем юноша, — в тон отвечаю я, — только голову посеребрило…

Подошел Сахаров. Снова следуют крепкие мужские объятия. Да, ни бои в Испании в рядах Интернациональной бригады, ни годы, проведенные в фашистском застенке, ни последние шестнадцать лет не изменили Дюрмайера, не уменьшили доброты и задорного блеска в его глазах. Наша переводчица скромно стоит в сторонке. Нам и без ее помощи все ясно, все понятно.

Коммунист доктор Дюрмайер — ныне Генеральный секретарь международного комитета бывших политзаключенных концлагеря Маутхаузен. Он объявляет нам, что завтра мы отправляемся на место бывшего концлагеря для участия в традиционной манифестации и возложения венков.

И вот вместе с советским послом в Австрии мы направляемся в Маутхаузен. Машина мчится на большой скорости по шоссе, и мы, кажется, не успеваем обменяться несколькими фразами, как впереди вырастает город. Узкие улочки, покрытые булыжником. Аккуратные домики самых различных цветов и оттенков. Осматриваюсь по сторонам. Не здесь ли в мае сорок пятого года наши отряды дрались с фашистами? Не эти ли камни обагрены кровью наших бойцов?

Дорога, по краям густо обсаженная деревьями, круто подымается вверх. И снова передо мной всплывает прошлое: не по этой ли дороге эсэсовцы гнали нас галопом в лагерь? Сколько узников полегло здесь!

Последний поворот — и перед нами открывается широкая площадь, вся заставленная разноцветными автобусами и легковыми автомобилями. Прямо перед нами высятся некогда страшные стены концлагеря — молчаливые свидетели преступлений, которые свершались варварами двадцатого века. Стены потемнели, в расщелинах гранита пробивается зеленая трава. Многое осталось здесь, как было тогда. Поверх стен в несколько рядов колючая проволока на изоляторах. Сторожевые вышки. Массивное здание комендатуры, где в последние дни войны находился штаб восстания узников.