Этого забыть нельзя. Воспоминания бывшего военнопленного - [71]

— Что ты конкретно предлагаешь? — перебил его Никитин.

— Конкретно? Ты, Петрович и Индри Коталь должны использовать все свои связи в верхнем лагере для усиления помощи нашим. Нужны продукты, люди гибнут от истощения…

«Нужны продукты!» Мы понимали, как трудно выкроить лишнюю порцию баланды. Знали, что за лишние сто граммов хлеба немцы могут казнить десять человек. И все же мы — партийная организация санитарного лагеря — вынесли решение, которым обязали Петровича, Никитина и Коталя сделать все зависящее от них, чтобы добыть продовольствие. Были названы десятки имен тех, кому требовалась немедленная помощь. Например, Виктор Логинов. Дайте ему каждый день хотя бы порцию хлеба с маргарином, и парень выдержит! Алексей Костылев. Этот прибыл к нам недавно как связной от центральной организации верхнего лагеря. Наши люди прислали его под видом больного, на самом же деле Костылев до крайности истощен. Бывший футболист, мастер спорта. Ничего не осталось от железных бицепсов. Надо спасать человека.

— Ничего, поставим парня на ноги, — заверил Петрович.

Сообща пришли к заключению, что борьба за спасение людей очень важна, но нельзя все сводить только к этому. Слишком узко. Нужно поднять моральный дух людей, организовать их в боевые дружины на случай, если гитлеровцы захотят уничтожить заключенных при приближении Красной Армии. Зная повадки своих тиранов, мы понимали, что они способны на это.

Обменялись мнениями о том, как практически усилить распространение сводок Совинформбюро.

— Странно, — заметил Никитин, — но сводки с Западного фронта в лагере знают лучше, чем с Восточного. Создается впечатление, что кое-кто стремится приуменьшить роль Красной Армии в разгроме фашизма.

Петрович рассказал о своем разговоре с двумя заключенными поляками из верхнего лагеря. Это было 18 января, на второй день после освобождения Варшавы.

— Понимаете, — выразил свою обиду Петрович, — они задели меня за живое. Говорят, что Армия Крайова, которой руководят лондонские эмигранты, сама могла освободить Варшаву.

— И что ты им ответил? — спросил Григоревский.

— Ничего не ответил. Показал кукиш!

— Вот этого и не следовало делать! — вмешался я, помня советы генерала Зотова. — В лагере есть немало националистов, людей, враждебно настроенных к нам. Устраивать драчки с ними — глупо. Не время и не место. Надо терпеливо разъяснять людям правду.

Григоревский и Никитин поддержали мою мысль: надо сплачивать силы. Все заключенные — и французы, и поляки, и немцы, и испанцы — ненавидят фашизм. И когда последует сигнал, они пойдут за нами. А после войны разберутся, кто больше пролил крови в борьбе с Гитлером. Во всяком случае, уже теперь ясно: мир будет вечно благодарен советскому народу за избавление от фашистского рабства.

Решили, что Петрович и Индри Коталь, которые чаще всех бывают в верхнем лагере, будут ежедневно добывать сводки Совинформбюро.

Коталь часто встречается со своими земляками и с немецкими товарищами, работающими в главной канцелярии лагеря. Они, конечно, осведомлены о положении на советско-германском фронте. Наша обязанность — передавать эти сведения наиболее проверенным товарищам, разъяснять ход событий. А дальше, мы не сомневались, стоустая молва немедленно разнесет радостные вести по баракам.

Григоревский взял на себя обязанности связного между нами и иностранными подпольными группами. Мы с радостью встретили инициативу Саши. Он хорошо знает немецкий язык и как врач имеет доступ в верхний лагерь, где сосредоточены основные силы подпольщиков.

Пора и оставлять темный закут, слишком затянулось наше первое партийное собрание. Все мы основательно промерзли в наших арестантских одеждах. У меня возникла еще одна мысль, и я жестом остановил товарищей:

— Мы организуемся для самозащиты, для спасения людей, это хорошо и нужно. Ну, а если нам первым придется выступать? Как тогда?

Никитин предложил, чтобы я изложил свои соображения на этот счет. Как человек военный, он любил точные и ясные формулировки и совершенно не терпел туманных фраз.

— Пожалуйста, — ответил я. — Говорят, наша армия уже ведет бои за Будапешт. Затем последуют Вена и Прага — это как дважды два. Придет черед и Маутхаузена. Все, кто доживет до того дня, наверняка не захотят сидеть сложа руки. Поэтому нужно уже сейчас готовиться: думать об оружии, наметить и изучить возможные огневые точки, направление основных ударов, словом, знать все, что потребуется для прорыва и развития успеха.

Это предложение пришлось товарищам по вкусу. Трем военным — Никитину, Логинову и мне предложено разработать конкретный план действий.

В бараке готовились к отбою, блокового не было, и мы легко вздохнули. Я думал, что наше собрание продолжалось по меньшей мере часа полтора, но оказалось — всего пятнадцать минут, ровно столько, сколько требуется четырем мужчинам для того, чтобы выкурить по одной сигаретке.

Глава 28. Подготовка восстания

Внешне спокойный и уравновешенный Никитин моментально преображался, когда ему поручали какое-нибудь задание. Это человек с большим внутренним жаром, азартный, нетерпеливый, смелый, но в то же время достаточно выдержанный, осторожный и хитрый. Благодаря этим своим качествам Никитин сумел проникнуть в сердцевину подпольной русской организации верхнего лагеря, связался с некоторыми из ее руководителей, информировал их о состоянии дел в лазарете.