Это я – ирландка? - [2]

Я старик в команде юниоров, говорит Джон.

Мне понадобится новый костюм, говорит Джон.

На этот раз я не собираюсь прострелить себе ногу, чтоб не бежать дистанцию, говорит Джон.

Рада слышать, говорю.

Она хочет сказать, что будет нам помогать, говорит дочь. Не задевай в ней китайскую струну, не надо.

Софи всего три американских года, но ее благонравная китайская половина уже подавлена необузданной половиной Ши. Внешность у нее типично китайская. Прекрасные черные волосы, прекрасные черные глаза. Нос идеального размера — не плоский, словно сверху чем-то капнули, не огромный, словно его приделали по ошибке. Все у нее как надо, только кожа смуглая, к удивлению родственников Джона. Смуглая такая, говорят они. И Джон говорит то же. Говорит, никогда не загорает, а кожа такого цвета. Смуглая. Нет, это, конечно, ничего, говорят они. Просто странно, что такая смуглая. У Натти, мол, не такая смуглая. Казалось бы, Софи по цвету кожи должна быть между Натти и Джоном. Забавно, девочку зовут Софи Ши и она такая смуглая. Может, раз она такая смуглая, лучше называть ее Софи Смугли? Никогда не загорает — и, надо же, такой цвет, говорят они. Ничего, конечно. Просто странно.

В семье Ши иногда заведут разговор — и, как рождественский паровозик, кружат и кружат не переставая.

Может, ее отец не Джон, сказала я однажды, чтобы паровозик остановился. В ту же минуту он потерпел аварию. И слова «смуглая» я от братьев больше не слышала.

Зато их мать, Бесс, сказала, надеюсь, вы не обиделись.

Я, говорит, все, что могла, для ребят сделала. Но четверых мальчишек воспитывать — это ведь не пряники кушать.

У вас прекрасная семья, говорю.

Я, говорит, старею.

Вы заслужили отдых, говорю. Вы из-за орды мальчишек стареете.

У меня никогда не было дочери, говорит. А у вас дочь.

Да, у меня дочь, говорю. С китайской точки зрения, дочь не бог весть какая прибыль, но у меня дочь, это верно.

Я, говорит, никогда не была против этого брака. Никогда не считала, что она Джону не ровня. Я всегда считала, что Натти ничем не хуже белой.

Я тоже никогда не была против этого брака, говорю. Меня волнует, представляют ли они себе проблему в целом.

Вас, говорит, это беспокоит, оно и понятно, вы мать. Но теперь и у вас и у меня есть внучка. Маленькая смугляночка, я ужасно ее люблю.

Я рассмеялась. Маленькая смугляночка. Если честно, говорю, я не знаю, почему она такая смуглая.

Мы еще посмеялись вместе. Бесс тогда уже одна не выходила. И принимала столько таблеток, что проглотить их все можно было только с двумя стаканами воды. Любила смотреть по телевизору всякие смешилки и птиц кормить. День напролет все за кормушкой своей наблюдает, как кошка.

Я, говорит, могу и не дождаться, когда она вырастет. И у меня, наконец, будет женское общество.

Слишком много у вас сыновей, говорю.

Сыновья у меня, говорит, замечательные. Но иногда от них просто спасу нет.

Вам нужен отдых, говорю. Поживите у нас, в нашем доме полно девчонок.

Поосторожнее с такими предложениями, говорит Бесс и подмигивает мне. Там, откуда я родом, обычно так предлагают переехать.

С виду Софи ребенок как ребенок, ничего не скажешь. А внутри — какая же это китайская девочка? Стоит пойти с ней в парк, она там такое вытворяет. Встанет в коляске, всю одежду снимет — и в фонтан ее.

Я кричу, Софи! Перестань!

А Софи только смеется как безумная. До меня с ней сидела эта сумасшедшая Эми-гитаристка. Дочь считала, что Эми — натура творческая. Вот еще выражение, которое в Китае редко когда услышишь. У нас говорят, трудно — нетрудно. Жизнь тяжелая — легкая. А в Америке дни напролет рассуждают о творчестве. Неудивительно, что я не могла даже смотреть на Эми в этой ее кофточке, коротюсенькой — пупок виден. Софи должна любить свое тело, считала Эми. Когда Софи стаскивала с себя памперс, Эми только смеялась. Когда Софи бегала без ничего, Эми говорила, что ей бы тоже не понравилось носить памперсы. Когда Софи делала пи-пи у нее на коленях, Эми смеялась и говорила, что в моче нет микробов. Когда Софи снимала сандалики, Эми говорила, что нет ничего полезней ходьбы босиком — это даже педиатры говорят. Вот почему Софи теперь ходит босиком, как нищенка. И вот почему Софи любит все с себя снять.

Гляди-ка! — кричат мальчишки в парке. Дурочка какая-то!

Софи, конечно, не понимает. Софи хлопает в ладоши, я одна говорю ей, что это совсем не смешно.

Семья Джона здесь ни при чем, говорит дочь. Просто Эми ей потакала, вот и все.

Но мне кажется, не будь она внутри дикой, не было бы босых ног, раздеваний и прочего.

Ты, говорю, маленькая с себя одежду не снимала. У моих друзей-китайцев, говорю, у всех дети. Но я не видела, чтобы кто-нибудь из них позволял себе дикие выходки.

Ой, ты знаешь, говорит дочь, у меня ответственная презентация завтра.

Они с Джоном согласны, что с Софи надо что-то делать, только не знают что.

Отшлепайте ее, она перестанет, сказала я однажды.

Да вы что, говорят.

В Америке родители детей не шлепают.

Дочь говорит, у детей понижается самооценка. Из-за этого, видите ли, потом возникают проблемы.

Когда обсуждается эта тема, все презентации забыты.

Не трогай Софи, говорит дочь. Никакого рукоприкладства, переждем.