Это время - [2]

Шрифт
Интервал

не мешала.
Кровью собственной
наполняла.
Успокаивала.
Утешала…
Плыл закат —
то светлей, то багровей…
И с годами
у нас с тобою
стала общею —
группа крови,
одинаковой —
группа боли.

"Ковентри, Герника, Орадур..."

Ковентри,
Герника,
Орадур.
Это ветер памяти подул…
Кто забыл
про эти города,
пусть не удивляется,
когда
небо полыхнет над головой,
вскрикнет и обуглится земля,
будут слезы — зря,
и стоны — зря,—
мертвым
позавидует
живой!
«Да за что?!
Да я-то тут при чем?!.»
…Потерявший память —
обречен.

ПЕНСИОНЕР

Он во дворе,
машинами пропахшем,
пасет внучат, пока не надоест.
Ему кричат таксисты:
«Эй, папаша! Скажи, будь другом,
где шестой подъезд?..»
Он о футболе
говорит со мною.
Он кажется худее
со спины…
…За этою невзрачною
спиною —
две
революции
и три
войны.

НА ВОЕННОМ ПАРАДЕ

Вот уже вступила техника на площадь.
И уже
словно ток прошел по стайке
иностранных атташе,—
нынче
фоторепортерами
работают они!..
А по площади,
по площади
течет река
брони!
Твердь земная
прогибается,
и стекла дребезжат.
Сверхсерьезные ракеты
на прицепах
возлежат!..
Наша общая забота.
Строгость оборонных дел.
Хоть никто из нас на этом
деле
не разбогател.
Не купил лесов и замков.
Миллионов не припас…
Но когда б
такого. не было,
то не было бы
нас!
Мы бы не были
Державой.
Мы бы
канули в ночи…
Сердце,
что ж ты так забилось?
Погоди,
не грохочи!
Что я вспомнил?
Что подумал?
За тобой
куда иду?..
Нам бы
четверть этой силищи
в том
взорванном году!
Никогда не повторится сорок первый.
Никогда!..
Вот течет она по площади —
защита и беда…
А из будущего века,
из сплошного далека
смотрят дети,
смотрят дети,
не рожденные пока.
Смотрят с грустною надеждой
сквозь неведомую тьму…
Может быть, они
родиться
смогут
только потому,
что когда-то,
в наше время,
в грозах
нынешнего дня
грохотала по брусчатке
эта
жесткая броня!

УСТАЛОСТЬ

На Землю
пришла усталость,
нельзя ее избежать!..
Матери
шара земного
устали
солдат рожать!
Устали
гадать на картах,
в напрасной надежде
жить…
Устали
швейные фабрики
военную форму
шить!
Устал
самолет реактивный
лететь
навстречу войне!
Лесная дорога
устала
танки
тащить на спине!..
Усталость
сковала планету.
Настала
такая пора…
Устал океан
Раскачивать
ракетные крейсера!
Ему
ощущать надоело
железный привкус
беды
и прятать
подводные лодки
в бездонных толщах
воды!..
От грома
устало небо.
Устала земля,
Когда
на ней —
сплошные мишени,
мишени,
а не города!
И даже металл
бездушный,
холодный,
тупой металл
за долгие тысячелетья
оружием быть
устал!

ИНДИЙСКИЙ АПРЕЛЬ

А. Везирову

Тяжелые капли
на глину упали,
В трубе водосточной
забила струя.
Вдоль узенькой улочки
высятся пальмы
гигантскими кисточками для бритья…
Наверно,
земля эта слишком устала —
ей тысячелетьями
мышцы свело.
Наверное,
время ее не настало.
А может, настало уже.
И прошло…
Такое единство
беды и покоя,
такое презрение
к бегу часов,
что надо придумывать
нечто другое
в таблице
затасканных мер и весов.
Иначе?
Иначе все будет нечестно.
Смешались недели,
века
и года!
Здесь то, что прошло,
никуда не исчезло.
Здесь то, что придет,
не уйдет никуда…
А мимо плывут —
тяжело и огромно,—
как будто возникнув из общего сна,
то слон,
монотонно
толкающий
бревна,
то трайлер
размером в четыре слона…
Я все это чувствую, слышу и вижу.
Над миром
прибой океанский гудит.
Немыми глазищами
каменный Вишну
за взлетом ракеты
спокойно следит.
А звезды
мерцают пустынно и просто.
Летят,
оставляя невидимый след…
И мне улыбается
странный
подросток.
Подросток
которому тысячи лет.

ПОЕЗДКА

Сильно древний
монастырь,
или церковь,
или замок —
это как магнит
для самых
непоседливых настыр…
Отметают возраженья,
с ходу
пресекают спор:
«Как?!
Серьезно?!
Неужели
не бывали
до сих пор?!..
Это дело поправимо!..»
Встали
около шести.
Речка — мимо,
роща — мимо,
море — мимо.
Мы —
в пути!..
Заунывный рев мотора.
Сумасшедший звон жары.
Задыхаясь —
в гору,
в гору
и — зажмурившись —
с горы!
Полдень
липкий, как конфета.
В сердце — боль,
в глазах — темно…
Сто восьмое
чудо
света —
наконец-то! —
вот оно!..
Камни
желтые от пыли,
в землю
вросшие на треть…
«В общем,
можно не смотреть,..
Главное,
что мы здесь
были!..»

"Гостиница на Рю-де-Сенн..."

Н.В. Богословскому

Гостиница на Рю-де-Сенн
была проста,
была удобна.
Мы жили здесь
почти как дома.
Как дома.
Только не совсем.
Отличье
состояло в том,—
(помимо остальных деталей),—
что этот
добродушный дом
располагался
в том квартале,
где каждый вечер
допоздна,
помехи
в сновиденьях
сея,
шло
непрерывное веселье —
безудержное,
как война!..
Сюда —
еще до темноты —
в объятья
переулков мглистых
величественные, как киты,
автобусы
везли туристов.
Здесь
был кураж и климат свой.
Напротив знаменитой церкви
перед кафе
на мостовой
шли
самозваные концерты!
Здесь выступал надменный мим,
одетый
грустно и немодно.
Изничтожал он бренный мир
открыто,
смело,
но безмолвно!..
Здесь,
как всегда навеселе,
грек
демонстрировал удава,
и ненакрашенная дама
играла
на простой пиле…
Здесь был факир — такой, как надо!
Усмешкой дьявольской
сочась,
кричал он:
«Господа!..
Сейчас
вас опалит
дыханье ада!..»
Отпрыгивала темнота!
Огонь
торжествовал шикарно.
И пламя
било
изо рта,
как из домашнего вулкана!
Факир стонал
в избытке чувств,
мерцал глазами с поволокой.
И от него
несло чуть-чуть
не адом,
а бензоколонкой…
А рядом,
около,
вокруг —
и без конца,
и без начала —
все двигалось!
текло!
звучало!
Все перемешивалось вдруг!..
И странною была земля,
где улицы —
теснее комнат…
Сверкал Париж —
веселый город!
Париж,

Еще от автора Роберт Иванович Рождественский
210 шагов

«210 шагов» – это поэма о времени, о шагах истории, о бессмертном и незыблемом в ней, Москва, Красная площадь, Мавзолей, люди, свершившие Октябрьскую революцию и отстоявшие ее завоевания, молодежь, комсомольские стройки, торжество советского бытия – вот главные напряженные мысли поэмы, ее главные чувства.От издательства.


Алешкины мысли

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вся жизнь впереди…

Роберт Рождественский среди шестидесятников «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Анненского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, не случайно ведь и в поэзию он ворвался поэмой «Моя любовь».


Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание.


Землю спасти

Известный поэт в стихах и прозе призывает человечество вести неустанную, активную борьбу с поджигателями ядерной войны, крепить святое дело мира. Брошюра рассчитана на широкие читательские массы.


Не надо печалиться, вся жизнь впереди!

Роберт Рождественский (1932–1994) – выдающийся советский переводчик и поэт плеяды «шестидесятников», чьи стихи нашли отклик у народа благодаря своей пульсирующей современности и нравственному пафосу. Тексты Рождественского – это биография целого поколения, его судьба и история, насыщенные разными настроениями, но по-своему прекрасные. В этот сборник включены лучшие стихи, статьи и черновые записи поэта, позволяющие проследить весь путь его становления как литератора, понять, как менялись взгляды и темы его творчества.


Рекомендуем почитать
Лучшие стихи и песни

В книге собраны лучшие песни и стихи одного из лучших современных классиков Роберта Ивановича Рождественского.


Мгновения. Мгновения. Мгновения…

Перед вами — сборник гражданской лирики, статей и черновых записей Роберта Рождественского (1932–1994), одного из плеяды «шестидесятников», поэтов «оттепели», переживших свою страну. Стихи расположены в хронологическом порядке, от ранних, наивных клятв пятидесятых («не изменю флагу цвета крови моей») до горьких последних стихов начала девяностых («ты меня в поход не зови, мы и так по пояс в крови»). Составители намеренно не вычеркивали излишне «коммунистические» стихи: на их фоне видно становление поэта, его взросление.


Эхо любви. Стихотворения. Поэмы

Великие стихотворения большого поэта Роберта Рождественского собраны в этой книге как удивительное воплощение подлинной любви к этому прекрасному миру, к Родине, к женщине, к детям, ко всем людям. Звенящий, светлый, кристально ясный мир Роберта Рождественского – естественное проявление его личности, его души, его судьбы. В книге представлены лучшие стихотворения и поэмы автора.


Мы долгое эхо друг друга

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.