...Это вовсе не то, что ты думал, но лучше - [9]

— А вы в курсе, что обсуждение человека без присутствия оного есть сплетничество в наимерзейшей своей ипостаси?

— Вижи, солнце!

Абрек ринулся к ней, но она увернулась от его лап, желая продолжить свой изобличительный монолог. Но мне не дано было его услышать. В этот момент я пыталась взобраться на широкий подоконник, чтобы с его неприступной вышины рассматривать окружающих с гордым прищуром и лениво-благосклонной улыбкой. И тут-то меня накрыло. Легкое покалывание в левом виске переросло в волну кромешной боли. Последнее воспоминание: лежа на полу, я пытаюсь свернуться клубочком, чтобы спрятать огромную, взрывающуюся огнем голову между коленей. В голове звучат разросшиеся, объемные, жарко-малиновые строки Абрека, произносимые почему-то спокойным голосом Спутника:

Как научиться не мешать вам жить

и не стонать во сне так жалобно и громко…

Потом я, видимо, потеряла сознание.

Надо сказать, что подобные приступы боли хватали меня за шкварник не в первый раз. Но поход к врачу я откладывала на неопределенный срок, по трем причинам. Во-первых, приступы (начавшиеся два месяца назад) были достаточно редкими, да и длились они не больше пары минут. Накатит, покорежит мой бедный мозг и благополучно схлынет. Во-вторых, мой образ жизни не подразумевал, а скорее наоборот, отрицал наличие не только медицинской страховки, но даже паспорта. И наконец, в-третьих, для лентяйки и пофигистки дойти до больницы — немыслимый труд: это ж сколько лишних движений надо сделать!

Но такого приступа, как сейчас — по силе и длительности, еще не случалось ни разу.

— …Деточка, да тебе бы к доктору надо!

Я разлепила словно склеенные 'моментом' веки. Надо мной плавно покачивался, весь в паутине мыслей (как выразился когда-то Красавчик) потолок Хижины.

— Я знаю, Брейки.

— Надо не знать, а дойти! — Голос Патрика непривычно агрессивен: видать, перенервничал, когда я брякнулась на пол.

Я шевельнулась, и в мой потолочный экран вписалось перевернутое, но от этого не менее обеспокоенное лицо Красавчика. Гм, кажется, моя многострадальная башка покоилась у него на коленях. Повертев эту мысль так и эдак, я пришла к выводу, что это к лучшему, так даже мягче, и перестала предпринимать попытки изменить положение своей тушки в пространстве.

— Ребята, расскажите что-нибудь! А то вдруг опять накатит, а так хоть отвлекусь.

Я старательно изобразила полузадушенный стон. Это была наглая симуляция, так как чувствовала я себя уже сносно. Но хочется же ощутить себя в центре внимания, хоть ненадолго! Лежать на коленях у симпатичного молодого человека и слушать, как перед тобой распинаются и разглагольствуют, и всё ради того, чтобы твоя футболка, собравшая уже половину грязи на кухне, вновь не стала половой тряпкой.

— Ты слышала, как я под 'травой' Плюша мучила?

Вижи, как всегда, начала первая. Остальные, видимо, еще не отошли от пережитого.

— Нет.

— Так вот. Накурились мы как-то, и он решил меня до дома довести. Так я всю дорогу ему парила, что лошади, стоящие на Аничковом мосту, не обычные, а особой породы: зеленые-бронзовые, и что днем они так просто стоят, а ночью оживают и начинают по Питеру скакать, а тому, кто это увидит, они просто память отрезают.

— А мужики?

— Какие мужики?

— Голые. Которые этих коней укрощают.

Вижи задумалась. На пару секунд, не больше.

— А мужики купаться идут, в Фонтанку. Оттого они и ржавеют так быстро, и то и дело реставрировать приходится. Но главное не это. Плюш — он же под 'травкой' был, как и я, — поверил. И потом, он же мелкий совсем. Дитя. Всё время оглядывался, пока мы шли. И вслушивался. А когда до парадной меня довел — так припустил!..

— Под 'травкой' редко у кого 'измены' бывают. Это тебе не грибы, — глубокомысленно изрек Леший.

— Да, трогательная история, — заметил Красавчик. — Но это фигня. Вот у нас как-то было… Поехали с друзьями на дачу. Как водится, выпили, насобирали 'элэсдешек' и заглотили штук по сорок на рыло. А потом гулять отправились. Подходим к какой-то грязной сточной канаве. Я смотрю на нее, и мне кажется, что через нее мост из лютиков переброшен, неширокий такой, желтенький. Ну, я давай ребятам на него указывать и говорить, что нам по нему надо на другую сторону перебраться, на полянку, поросшую травкой. (Не знаю, чем мне та полянка понравилась, но, видимо, было в ней что-то особенное и манящее, если меня так приплющило.) Самое забавное — они все повелись и начали действительно по моему мосту ползти. Я, как самый умный, замыкал шествие. А с нами киса была одна расфуфыренная, вся в лакированных сапожках и голубых джинсиках с блестками. Она передо мной как раз шла. Доковыляла до середины и как провалится одной ногой в грязь, по колено! Повернулась ко мне с таким выражением, что, если б умела прожигать взглядом, стал бы я в тот момент жалкой кучкой пепла. Но я не растерялся и говорю: 'Солнышко, ты же мимо моста наступила! Правее надо, правее…' А как я шел — это вообще отдельная история из области научной фантастики. Но, что самое забавное, ни разу не провалился!

— Дуракам везет, тем более — дуракам под кайфом! — фыркнул Леший. — Кстати, о везении. Брейки, а Росси в курсе, отчего у тебя спина такая покоцанная?