Это вам, романтики! - [3]

Мореходка была учебным заведением закрытого типа с военно-морским циклом, военным порядком и дисциплиной, которую поддерживали офицеры -командиры рот и старшины, пришедшие из армии или имеющие более солидный возраст. В подобном военно-гражданском заведении курсанты находились между молотом и наковальней: военные грозились не присвоить звание "младший лейтенант", а гражданские -- лишить визы на загранплавание (хотя вообще-то на той кухне были более важные "повара").

В училище были строгие правила, жесткий, расписанный по минутам распорядок дня, который регламентировал время учебных занятий, самостоятельной подготовки, культурного досуга, физического воспитания, режим питания и отдыха. Вот точная схема нашей жизни:

06.00 -- подъем, физзарядка.

06.30 -- 07.00 -- утренний туалет.

07.00 -- 07.30 -- построение, переход в училище.

07.30 -- 08.00 -- завтрак.

08.00 -- 13.00 -- занятия.

13.00 -- 14.00 -- обед.

14.00 -- 16.00 -- занятия.

16.00 -- 18.00 -- личное время.

18.00 -- 19.00 -- ужин.

19.00 -- 22.00 -- самоподготовка.

22.00 -- вечерняя поверка, построение, переход в экипаж.

23.00 -- отбой, отход ко сну.

Конечно, среди нас были индивидуумы, пытавшиеся пошатнуть незыблемость установленных порядка и дисциплины, но их скромные попытки решительно ресекались отцами-командирами.

Курсанты были на полном государственном обеспечении: накормлены, одеты и обуты. На первом курсе выдавалась стипендия 50 рублей, которую по доброй курсантской традиции оставляли в ресторане "Таллинн-Балти", где на большую зеленую купюру можно было откушать салат "Столичный", вкуснейшую солянку или куриный суп-лапшу, натуральный свиной шницель величиной с подошву курсантского рабочего ботинка и испить водочки в количестве умеренном и разумном.

Трехразовое питание определялось из расчета 8 рублей 60 копеек (позднее -- 86 копеек) в сутки. Наивным было бы считать, что продукты в полном объеме попадали на курсантский стол, здесь необходимо учесть поправочный коэффициент на пополнение сумок работниц кухни, уходящих домой вечером. Несмотря на это, харч был нормальный и от истощения никто особо не страдал.

Интересно устроен курсантский желудок: на первом курсе еды явно не хватало, на втором -- было в самый раз, а на третьем -- еда оставалась. Точно, как в анекдоте, когда проверяющий спросил:

-- "Кормят хорошо?"

"Кормят хорошо, даже остается!"

-- "Куда остатки деваете?"

-- "Съедаем, и даже не хватает!"

Но вспоминаю, с какой жадностью мы смотрели на хлеб, остающийся на столах старшекурсников...

Если переступить через порог парадной двери, окажешься в холле. У двери рында, надраенная до блеска золота. Справа -- отдел кадров и Доска почета с фамилиями выпускников, отлично окончивших училище. Слева стояла модель судна, дальше располагались курсантские раздевалки. Если подняться на две ступеньки, коридор направо вел в преподавательскую, а налево - на военно-морской цикл с артиллерийским и минным кабинетами. Все лестничные площадки украшены картинами на морские темы и моделями судов. На втором этаже вдоль Пярну маантее находились учебные классы судоводительского отделения, в конце коридора -- чертежный кабинет. Со стороны бульвара Эстония, на втором этаже располагался актовый зал, славившийся на весь Таллинн своими танцами и оркестром. Рядом -- кабинет начальника училища, "Папы Аносова", в его приемной -- флаг- секретарь Лидия Николаевна. На третьем этаже находились классы механиков и училищная библиотека. В другом крыле -- спортивный зал.

В мансарде здания размещалась санчасть -- временное пристанище разгильдяев-симулянтов. В подвале здания располагались курсантская столовая и учебные мастерские и лаборатория -- эти последние были владениями Семена Осиповича Жуховицкого, фанатично влюбленного в технику и передающего это чувство ученикам, которые его весьма уважали. Семен Осипович изготовлял чудесные модели судовых двигателей, а хобби у него -- реставрация старинных часов.

Каждый год в училище был высокий конкурс: по 8 -- 10 человек на место. Один раз в году, во время очередного набора, распахивались парадные двери, в которые бросались неорганизованной толпой романтики, съехавшиеся со всех концов страны, чтоб попытать счастье -- стать курсантом прославленной Таллиннской мореходки. Как писал один известный писатель-маринист: "Романтика дальних странствий не оставляет никого равнодушным".

Вот так и я, опасливо озираясь по сторонам, с замиранием сердца переступил порог... И оказался в мире своей мечты: курсант-дневальный в хорошо пригнанной, отутюженной форме, ярче солнца сверкающая рында, модель судна.

Если быть точным, мое приобщение к морю началось с прохождения санпропускника, который в шутку называли вшивобойкой. Было в то время такое санитарно-гигиеническое учреждение на улице Луха. Пришли толпой, разделись, сдали одежду на прожарку, получили специальное мыло и пошли под душ. Пока прожаривалась наша одежда, пожилой медработник весьма основательно изучал мужское достоинство каждого из нас. Получив справку о прохождении санпропускника и пышущую жаром одежду, мы одевались и -- бегом в экипаж.