Это только начало - [3]

Глаза ведущего были как изюминки, и служили исключительно для того, чтобы прикрывать отсутствие лобных долей. С покровительственным интересом, он общался с появлявшимися из огромной банки сырных шариков (реклама спонсоров) гостями.

Человек с прутиком в руке говорил о миллениуме.

– Я могу сообщить вам лишь то, – сказал он, располагая слова подобно лисице, запутывающей следы, – что он будет обескураживающим. И очень, очень дорогим.

– Для меня? – спросил ведущий, и публика взревела.

– Для меня, – сказал человек, и все высыпали в проходы.

– Привыкайте гримасничать по-обезьяньи, – изрек другой гость. – Для того чтобы достичь просветления, требуется развивать лицевую мускулатуру

После чего он выволок из-за кулис верещащего шимпанзе, уверяя всех, что обезьяну зовут Рамон, вытолкнул его на арену, и добавил:

– Вот так.

Скайчум сказал ему, что он играет в опасные игры.

Старик с ввалившимися глазами зачитал приговор.

– Закат бороды был закатом современной цивилизации.

– Каким образом?

– А таким, что отращивая бороду, тратишь время. Теперь уймите эту странную грусть: давайте опалим ноги спичками и громко закричим.

– Я… я прошу прощения… что…?

Старикан начал отплясывать на столе джигу, из его пересохшего горла неслось кудахтанье.

– Дать ему по башке, чтобы прекратил плясать, – прошептал кто-то из операторов.

Другим участником оказался инспектор манежа в Цирке Лобстеров, который хлестал бичом на глазах у всех этих безответных существ – так, будто они являлись порождением сатаны.

– Придет времечко, – объявил он, – и эти мамочки смолкнут.

И тут же огрел кнутом лежавшего рядом лобстера, раскроив его на две части.

Девочка прочла стихотворение:

за ответами мухи-навозницы

мухи-скромницы,

моей воли девичьей

исполнительницы

Какой-то тип, не меняясь в лице, сообщил, что отрыжка – это новый язык. Другой продемонстрировал окаменевшую лепешку помета мамонта, и заявил, что она «просто ждет своего часа». Другой всего лишь настаивал, что носит в груди «горящее сердце» и считал, что это должно уравновесить или перекрыть все остальные недоразумения.

И тут настала очередь Скайчума, которого ведущий считал самым крутым среди всех, кто явился сюда со своими бреднями. Пожилой мужчина начал излагать какое-то свое грандиозное открытие, и лицо ведущего постепенно приняло выражение стены, только что покрашенной водоэмульсионной краской.

– Никто не свободен, пока все не свободны, правда же? – попытался он отделаться дежурной фразой.

– Пока хоть кто-нибудь не свободен.

– Марсиане, лишенные воздуха, до сих пор задыхаются в городе с разрушенной геодезией, – изрек ведущий, обосновав это заявление, не более чем и предыдущий риторический вопрос.

После того, как все похихикали над растерянно молчавшим Скайчумом, он продолжил:

– А эти марсиане, что они имеют против нас?

– Не марсиане, а метаверсальные существа гиперкосмоса, который мы используем в качестве шкафа, где мы прячем наши семейные скелеты. Наши просроченные страхи, от которых мы отмахиваемся ложными заявлениями о том, что урок нами усвоен, возвращаются к нам все с меньшим и меньшим интервалом

– Не понимаю, – с некоторым вызовом сказал ведущий.

– СМИ считают, что каждая проблема должна быть решена любой ценой, но это чересчур человеческая логика.

И вновь Скайчум своим кладбищенским слогом достиг цели – повсюду раздались усмешки, а он хмурился, как шеф-повар на кухне.

– Отвергать проще, чем учиться.

– Так вы призываете к апокалиптической резне?

– Я – не призываю…

– Попроще, для профанов, – насмешливо вскинутые брови расплылись и исчезли, – как же эти тела могут дрейфовать в «гиперкосмосе»?

– Любая форма, содержавшая в себе жизнь, имеет соответствующее отражение в сверх-эфире – если ее вынудить к возвращению в физическое состояние, то тогда эти эфирные отражения материализуются.

– Ух ты! – закричал ведущий, придя в восторг, и зал разразился аплодисментами – это была та самая ахинея, ради которой они сюда и пришли. – А почему они должны появиться именно сейчас?

– Те, кто взялся за эту задачу, начали существовать параллельно нашей цивилизации.

Как тонко, как поэтично!

Публика одобрительно загудела, воодушевленная искренностью представшего перед ней психа.

– Когда тебя игнорируют, это хорошо тем, что правду можно говорить безнаказанно.

– Но я считаю вас обманщиком, доктор Скайчум. У порядочного человека от этих словесных манипуляций волосы встают дыбом. Потрясут ли эти замогильные образы публику? Сомневаюсь. Где здесь тьма, где свет?

Скайчум склонился вперед, дрожа от волнения.

– Вы считаете меня злым и разгневанным на мир. Но нельзя бить лежачего, а миру поступает со мной именно так.

Тут ему на голову вскочил шимпанзе Рамон, вопя и колотя лапами.

– Доктор Скайчум, – сказал ведущий, – если вы правы, тогда я обезьяна.

Инспектора ринга в Цирке Лобстеров объявили победителем. Человек с пылающим сердцем помер от тромбоза, а человек с окаменелым пометом метнул его в аудиторию и бросился наутек. Для церемонии коронации был сооружен престол в форме половинок гигантского ролика. Скайчум почувствовал облегчение. Проявил он себя достойно. Лакомился желе и мороженым, выставленным в кулуарах для участников конкурса. Даже плотоядные гримасы шимпанзе заставили его улыбнуться. Он подошел к победителю с добрыми намерениями.