Это они, Господи… - [16]

Да ведь не только лояльные учёные. Представьте себе, были и явные противники Советской власти. Горький в 20-х числах июля 1921 года говорил с Лениным об аресте священника А. И. Боярского. 27 июля Ленин запросил И. С. Уншлихта, заместителя Дзержинского, о причине ареста. 29-го последовал ответ: «За контрреволюционную агитацию, за связь с царской охранкой. Освобождён быть не может». Что ещё мог сделать Ленин? Однако священника осудили всего на год принудительных работ, а отсидел он лишь два месяца. Есть основание полагать, что это связано именно с запросом Ленина (Там же, с.64).

А вот сочинительница Полина Дашкова, любимая соратница Алексея Пушкова, не всегда отличающего афедрон от головы. Она в своём сочинении «Тайна, Приводящая Меня в Трепет» пишет: «Горький отважился (!) ходатайствовать перед вождём за великого князя Гавриила Константиновича. Ответ вождь отправил не тайной запиской (как, мол, всегда было, — В. Б.), а открытой телеграммой: „В болезнь Романова не верю. Выезд запрещаю“» (Тайна. Т.2, с. 245). Откуда взяла? И что значит открытой телеграммой — чтобы знали все трудящиеся?

И что же? Да, судя по всему, бедный князь тут же отдал Богу душу. Как иначе понять сочинительницу? А на самом деле выезд князю был разрешён, он уехал за границу, где и почил в Бозе в 1955 году в возрасте 68 лет, то есть намного пережил и Ленина с Горьким и даже Сталина (Неизвестный Горький. С.53).

По просьбе Алексея Максимовича и по другим причинам Ленин нередко сам запрашивал Дзержинского, Уншлихта и других ответственных работников о правомерности ареста тех или иных лиц. Так, 2 июня 1921 года в телефонограмме с пометкой «Срочно» он запрашивал Уншлихта: «Сообщите мне не позднее завтрашнего дня точные и исчерпывающие ответы на следующие вопросы:

1. Верно ли, что в Петрограде 27 мая арестованы: проф. П. А. Шуркевич, проф. Щерба <…>.

2. Верно ли, что проф. Пантелей Антонович Шуркевич арестовывается уже пятый раз.

3. Что является причиной ареста и почему именно арест избран мерой пресечения».

4 июня Уншлихт ответил: «Все указанные вами лица освобождены» (Там же, с.53).

Ленин в бешенстве…

Но, с одной стороны, как глава правительства да ещё в пору ожесточенной Гражданской войны, требовавшей его бессонного внимания и решений, Ленин не мог да и не должен был сам заниматься расследованием или вести допросы. Он должен был в целом доверять соответствующим должностным лицам. С другой стороны, как и все, он, особенно в обстановке тех дней, мог и ошибаться, мог и получать неверную информацию. Видимо, именно так произошло с известным делом В. Н. Таганцева. С ходатайством о нём обратилась А. Ю. Кадьян, знакомая семьи Ульяновых по Симбирску. 10 августа 1921 года Ленин дал распоряжение секретарю Л. А. Фотиевой: «Напишите ей, что я письмо прочёл, по болезни уехал (Ведь ещё и болезнь! — В. Б.) и поручил вам ответить: Таганцев так серьёзно обвиняется, что его освобождение сейчас невозможно. Я наводил справки о нём уже не раз» (Там же, с. 62).

А ещё случалось и так. Однажды Горький просил за четырех человек, которым грозил расстрел. Ленин предложил ему взять их на поруки. Тот согласился. Но — «спасти этих людей не удалось, их поторопились расстрелять, — вспоминал Горький. — Мне рассказывали, что это убийство вызвало у Ленина припадок бешенства» (Книга о русских людях. М. 2000. С.428). А что вызвало у вас, Ваня, осуждение молодых ребят на пять лет за то, что разбили люстру в приёмной президента?

Чем пахнет Миронов?

Да, в те страшные дни и глава правительства был не всемогущ. И это мог бы понимать даже тот, кто никого не спас, ни за кого не вступился, а только смотрит в рот начальству да твердит вслед за Никитой Михалковым: «Рад стараться, ваше превосходительство!»

П. Б. Аксельрод, долгие годы знавший Ленина, сказал о нём: «От него пахло русской землей». А ведь от вас, Сергей Михайлович, не пахнет даже асфальтом Большой Дмитровки, а только — коленкором обложек пяти дипломов с отличием. Потому вам и не стыдно принимать участие в коллективном избиении покойного, в топтании могилы великого человека. Не по вашему ли поручению Андрей Вознесенский провозгласил:

Нам, как аппендицит,

Поудалили стыд.

«Правда» № 6’09

ПАВШИЕ В СОРОК ПЕРВОМ

Всем, за Россию павшим, слава

И память скорбная вовек!

Их свято чтят и мать-держава

И каждый честный человек.

О всех нам не избыть печали

Средь будней, праздников и дел,

Но у того, кто пал в начале

Особый всё-таки удел…

Им, кто сражался в Бресте, в Орше,

В Смоленске, Вязьме, у Орла,

В земле лежать не всех ли горше? —

Им неизвестно, чья взяла

Они не знают, удалось ли

Нам отстоять Москву зимой

И как и что там было после

Со всею Русью, всей страной.

И что с детьми? И что с женою?

Жива ли мать? И где отец?

Ещё пойдём ломить стеною

Или уже всему конец?..

Над ними годы проплывают,

Как многотонные суда,

Но ничего они не знают

И не узнают никогда.

Но без раздумий всё отдали,

Всё совершили, что могли

И, не колеблясь, прахом стали

Родной единственной земли.

Июнь 1974, «Правда», 29 июня 1994

ГЕРОИ И ЖЕРТВЫ

Да, в самом деле, надежда умирает последней… Казалось бы, на что можно было надеяться, когда возник Путин? Ведь мы знали в общем-то, что это выученик и правая рука бесстыдного карьериста Собчака, ставленник американского холуя Ельцина, что Солженицын для него — великий авторитет, любимый писатель — заводной павлин Радзинский, любимый артист — скорбный хохмач Хазанов, и все они — лютые антисоветчики… Ну, на что тут можно?..