Это не сон - [74]

– Я уверена в твоих хороших намерениях, Хелен, но Эмма – прекрасная мать. И что бы ни происходило с Тео, ее вины в этом нет. И дома у них всё в порядке. За это я ручаюсь. Она прилагает массу усилий, чтобы уменьшить его беспокойство. И это эмоционально убивает ее.

– Естественно. Но я ведь и не говорю, что она делает что-то нарочно. Послушай, мне уже жаль, что я начала этот разговор. Я просто хочу сказать, что, если это будет продолжаться, то есть Тео и дальше будет молчать, его надо будет обязательно кому-то показать. А после всех твоих дел мне кажется: это не то, чем тебе стоит сейчас заниматься. Все это может оказаться гораздо сложнее, чем ты думаешь.

– Послушай, Хелен, у меня действительно всё в порядке.

Наверное, именно поэтому мне было необходимо, чтобы она уехала. На тот случай, если вдруг она повторит это же Эмме и расстроит ее. Я всё еще была в шоке от того, что они так и не смогли подружиться. Меня пугала мысль о том, что их неприязнь может выплеснуться наружу.

А потом произошли две абсолютно неожиданные вещи, которые заставили меня взять себя в руки и завязать со всеми этими вредными размышлениями.

* * *

Всё началось с большого белого фургона, который временно осложнил проезд по Белфур-стрит. Фургон наполовину заехал на тротуар перед розовым коттеджем Хартли и перекрыл проезд трактору и прицепу, перевозившему запасы сена с фермы по другую сторону долины. Водители успели здорово поцапаться, пока в спор не вмешалась женщина с копной седых волос – она сидела в темном «Фольксвагене Поло», припаркованном дальше по дороге.

Я как раз покупала марки на почте и наблюдала за всем этим в окно, когда кто-то в очереди узнал в этой женщине мать Джил Хартли.

Хочу сказать, что я отнюдь не забыла про нее. И что та сцена продолжала возникать у меня перед глазами каждый вечер, когда я ложилась в постель. Кровь на стене… На моих руках… В моих снах… Скорее, я просто запретила себе думать о родственниках, о тех, кто воспринимал эту трагедию гораздо ближе к сердцу и намного тяжелее.

Мать Джил. Бог ты мой…

В очередной сплетне, распространившейся по Тэдбери, говорилось о том, что возможные финансовые сложности заставили семью сдать коттедж, чтобы иметь возможность оплачивать ипотеку, пока Джил находится в коме. Какая бы ни случилась трагедия, банки и счета не ждали.

«Но кто, черт побери, согласится жить здесь после всего произошедшего?»

Я снова и снова задавала этот вопрос Марку во время наших вечерних разговоров по телефону. Этот же вопрос я задала и Хелен. А вот ответ на него получила быстрее, чем ожидала, – уже через три дня молодая пара с двумя детьми начала выгружать мебель и коробки из большого, взятого напрокат фургона.

– Просто не могу в это поверить. Как они собираются спать по ночам?

Мои вечерние разговоры с Марком становились все длиннее и длиннее. Они были путаными и полными обыденщины. Планы деревенской парковки. Погода. Доход на наши сбережения, который вновь понизился. Я как можно быстрее пыталась заполнить любую возникающую между нами паузу слухами и всякой ерундой, потому что ни один из нас не решался обсудить ту единственную вещь, которая требовала обсуждения. Исчезнувшего ребенка. Или его никогда не было?

Второго малыша, которого мне не было позволено иметь…

– А может быть, они просто не знают, как ты думаешь? Эти новички. Ведь если они из другого района, то и знать обо всём этом никак не могут. Хотя лично меня удивляет мать Джил. Здесь есть некий моральный аспект, не согласен? Ничего не сказать новым постояльцам – я хочу сказать, если они из другого региона…

И опять-таки разгадку я узнала быстрее, чем ожидала, вдруг оказавшись в понедельник на школьной игровой площадке рядом со вновь прибывшей. К моему большому удивлению, ее дети были аккуратно одеты в положенную серо-зеленую форму; и хотя было видно, что они нервничают, оба позволили своим новым учителям увести себя в классы. Девочка, которая была помладше, оказалась в подготовительном вместе с Беном, а мальчик – в первом.

– Надеюсь, что с ними всё будет в порядке. – Голос матери прозвучал так тихо, что сначала я не поняла, говорит ли она со мной или сама с собой.

– Я в этом уверена. Это очень милая школа. Кстати, меня зовут Софи. Мой сын Бен ходит в подготовительный класс. Учительница у них действительно отличная.

– Здо́рово. Спасибо. Я – Шарлотта. Но большинство знакомых называют меня Чарли. Мы только что переехали.

– Да. Я знаю.

Мы направились к воротам, и женщина пошла в ногу со мной.

– Думаю, что люди немного удивлены.

– Простите?

– Что мы переехали в этот дом. Я хочу сказать – так быстро.

– Так, значит, вы знаете, что в нем произошло?

– Конечно. Надеюсь, вы не считаете нас бездушными. Черствыми или какими-то в этом роде… Не буду лукавить: мы довольно долго все обдумывали. И нас, естественно, волнует, как на это отреагируют дети, но, честно говоря, мы уже очень давно пытаемся пристроить их в приличную школу. Купить дом мы себе позволить не можем, а в последней школе над нашим мальчиком издевались. О том, что этот дом сдается, мы узнали от друга. И когда всё взвесили…

Я повернулась и посмотрела женщине в лицо – для ее возраста кожа у нее была слишком сухой и морщинистой. Никакого макияжа. Длинные прямые волосы – немодно подстриженные и неухоженные. Одета она была в джинсы и растянутый серый свитер. И во всём ее облике была видна невероятная усталость.