Это наш ребенок! - [6]

     — Я уже спросила об этом. Ему нужны вы.

     Иногда Шейле приходилось развеивать страхи нервных мужей. Не все встречали беременность супруги с распростертыми объятиями. Некоторых мужей больше, чем жен, пугали месяцы неизвестности до рождения ребенка. Шейла решила, что сможет уделить этому мужчине несколько минут между пациентками, если у него немного вопросов и они не очень сложные. Иначе ему придется ждать конца приема.

     А будет ли у нее время после приема? — засомневалась она, непроизвольно поглаживая живот. У нее уже были ложные схватки, и она на всякий случай зарезервировала палату в больнице. Сегодня боли ощущались сильнее, как будто дело шло к неизбежному финалу.

     Шейла вымыла и вытерла руки. Розовое бумажное полотенце полетело в корзину.

     — Он назвал свое имя?

     — Нет, он велел сказать, что хотел бы еще раз потанцевать при лунном свете, когда у вас будет время.

     Лайза задержала дыхание, следя за реакцией Шейлы.

     Сердце как сумасшедшее ударилось в ребра. Шейла чуть не смахнула монитор со стола. Улыбнувшись пациентке, она еле слышно извинилась и увлекла Лайзу из комнаты.

     Не может быть!

     Однако все остальное исключается. Такое совпадение невозможно. И кто еще пригласил бы ее на танец в лунном свете?

     Шейла взглянула в сторону приемной, но матовое окно было закрыто. Едва различимые туманные контуры могли принадлежать кому угодно.

     Но один из этих силуэтов принадлежит ему. Она готова была поклясться в этом.

     Слейд.

     Только в данный момент она не готова развлекать призраков из своего прошлого. Ей надо справляться с пациентками и болью. Она вцепилась в руку Лайзы.

     — Этот мужчина, как он выглядит? — Лайза вздрогнула, и Шейла поняла, что держит ее слишком крепко. Раздосадованная, она опустила руку.

     Лайза непроизвольно вздохнула, прежде чем ответить, и Шейла знала ответ еще до того, как медсестра открыла рот.

     — Резкие черты лица, но красивый. Очень красивый.

     Именно так, подумала Шейла. Грубоватый, но красивый. Такой красивый, что кости тают.

     — Около шести футов двух дюймов, карие глаза, темно-каштановые волосы, кривая улыбка?

     Шейла сама не знала, почему спрашивает. Ведь это точно он.

     Лайза напряглась, вспоминая порядок вопросов.

     — Да, да, да, но он не улыбался, — ответила она, подумав, что не прочь бы увидеть его улыбку.

     — Тебе повезло, — прошептала Шейла скорее себе, чем медсестре.

     Именно его улыбка более, чем все остальное, заставила ее потерять благоразумие и сделать то, что она сделала: стала Кэтрин Хэпберн для своего Спенсера Трейси.

     А может, у нее что-то с головой? Надо бы провериться.

     И все же, если вернуть прошлое, она поступила бы так же. Ту ночь она будет помнить всегда и будет нежно любить и заботливо растить ребенка, зачатого совершенно случайно, несмотря на меры предосторожности.

     Лайза всматривалась в лицо Шейлы, пытаясь понять, не начались ли схватки.

     — Доктор, вам нехорошо? Вы побледнели.

     — Я всегда бледнею, когда развлекаю рождественских призраков, — рассеянно ответила Шейла.

     Она никогда не думала, что увидит его снова, и вот он здесь, в ее приемной. Что делать?

     Шейла заставила себя успокоиться. Нет причин для паники. Она приняла обдуманное решение после того, как обнаружила, что беременна и ее привычный мир неожиданно перевернулся.

     До того самого момента, как она прочитала результат теста на беременность, она и не помышляла о ребенке. Собственное детство убедило ее в том, что успешная карьера не оставляет места для семьи. По крайней мере не позволяет уделять столько внимания, сколько, по мнению Шейлы, семья заслуживает.

     Оказавшись с другой стороны смотрового кресла, Шейла обнаружила в себе такие сильные материнские чувства, что не смогла с ними совладать. Эти чувства росли в ее груди и требовали выхода. Она хотела этого ребенка.

     И она его получит. И он будет принадлежать только ей, она будет растить его одна, без помощи супруга или кого бы там ни было.

     «Кто бы там ни был» в данном случае был мужчиной, которого она считала любовником, посланным ей с небес. Та встреча была слишком совершенной, чтобы разрушать ее второй, тем более отягощенной новостями о «дивидендах» ночи любви. Все теперь предстанет в новом свете, потускнев с вторжением реальности.

     В ту ночь Шейле казалось, что она узнала Слейда так, как только может женщина узнать мужчину. Он был так же неистово независим, так же доволен своим образом жизни, как она — своим. Ни один из них не хотел обязательств друг перед другом, не говоря уж о детях.

     Именно поэтому Шейла не пыталась выяснить местонахождение Слейда и сообщить ему о предстоящем отцовстве.

     Она не видела в этом смысла. Он не нужен был ей для полноты картины. Она могла положиться на себя или, в случае необходимости, обратиться к родителям. Они удивительно хорошо восприняли новость и вели себя разумно и корректно.

     Теодор и Сьюзан Поллак, может, и не обеспечили дочери сказочное или традиционное детство, но они возмещали это тем, что сейчас готовы были подставить плечо. Благодаря им и собственным взглядам на жизнь Шейла быстро приспособилась к новой ситуации. Дорога временами была ухабиста, но Шейла крепко держала руль.